"На самом деле, брак с мужем нужен для личного свидания. На общее еще можно попасть как-нибудь, но на личное никак иначе. Это единственный реальный способ получить информацию и два дня покормить человека нормальной едой, ведь это достаточно много. Поэтому, брак регистрировался для всего". (Н.Л., 1950 г.р.)

Также переплетение частной жизни и деятельности диссидентского движения видно на примере семей, где мужчина находился в заключении. Такая семья вовлекалась в сеть взаимопомощи. Ей оказывал помощь, в том числе и Фонд Солженицына. Некоторые женщины, в свою очередь, включались в деятельность Фонда, т.е. они и получали помощь сами, и оказывали ее своим друзьям,

"Когда мужа арестовали, все хотели помочь. Из Москвы все время передавали какие-то деньги. Была поддержка моральная. (.) Потом ко мне

пришел человек из Фонда Солженицына. Он не просто принес деньги, но душевно участвовал во всем - пытался найти адвоката, покупал мне продукты, помогал поехать на свидание к мужу. (.) Потом я тоже стала ему помогать." (Т.П., 1950 г.р.)

Итак, дружеский диссидентский круг во время отсутствия отца семейства морально поддерживал его семью. Бывали случаи, когда друзья брали на себя заботу о детях, например, когда жена должна была поехать на свидание к мужу или при других обстоятельствах. Одна из респонденток рассказывает о сыне диссидентов:

"Он остался почти сиротой. Потому что посадили его отца. И мать забрали в ссылку. Мы все его вели как-то. Он в поход ходил с нашими ребятами. До сих пор, когда я его вижу, мне хочется его к груди прижать как ребенка, который остался без родителей." (Л,К., 1939 г.р.)

Тот факт, что успех "общего дела" диссидентов зависел от личных отношений, подтверждает тезис о важности для оппозиционной деятельности гендерного разделения ролей. Мужчина был готов к тому, что его арестуют, и в то же время был уверен в том, что будет получать помощь с воли. Женщина знала, что она будет ездить на свидания, и что ее поддержит дружеский круг, своя среда. Оба претендовали на самореализацию в определенной сфере оппозиционной деятельности. Гендерное разделение ролей способствовало саморегуляции и устойчивости диссидентского движения.

Политическая деятельность, как сообщили участницы данного исследования, не является их предназначением или любимым занятием. Часть женщин даже считают, что политика вообще не является подходящей для женщины сферой самореализации. Представление о месте женщин в обществе и наилучшей сфере приложения их сил у бывших участниц диссидентского движения следующее: во-первых, женщина реализуется в эмоциональной сфере - в любви, сфере контактов и взаимоотношений, в семье; во-вторых, в воспитании детей. В-третьих, важна профессиональная самореализация женщины, раскрытие ее творческого потенциала в оплачиваемом труде.

Анализ жизненного пути этих женщин за последние десять лет (1986-96) показывает, что в этот период, несмотря на изменившуюся структуру политических возможностей в обществе, бывшие диссидентки не делали попыток самореализации в политике.

Жизненные стратегии бывших участниц оппозиционных кругов/ подпольных групп и бывших участниц феминистской группы диссидентского движения различаются и сегодня.

Некоторые из бывших участниц оппозиционных кругов и подпольных групп работают теперь в благотворительных общественных организациях. Часть женщин вообще не участвуют больше в общественной жизни. Они профессионально самореализуются, работая, например, в печатных изданиях, ставших теперь легальными.

Из бывших феминисток, большая часть которых живет сегодня на Западе, почти никто не продолжает работать в сфере женского движения. Они занимаются литературным трудом. В последние годы на Западе опубликованы их произведения: стихи, проза, философские размышления, воспоминания.

В данной статье было рассмотрено несколько сюжетов - социализация женщин-диссидентов, мотивация участия и сценарии их вовлечения в диссидентское движение, разделение ролей между мужчинами и женщинами, соотношение частного и публичного в диссидентской среде и влияние диссидентства на ценностные ориентации и повседневную жизнь участниц диссидентского движения. Исследование привело к следующим выводам.

Наиболее значимыми факторами, способствующими вовлечению женщин в диссидентское движение были: участие в неформальных кружках и средах, критически воспринимаемые общественно-политические события, конфликты с советской системой, влияние инакомыслящих "значимых других".

Участие в различных группах диссидентского движения предполагало различные типы мотивации. Выделено две группы женщин, отличавшихся друг от друга мотивами участия и сценариями вовлечения: участницы подпольных групп/ оппозиционных кругов диссидентского движения и феминистки. Для участниц подпольных групп и оппозиционных кругов наиболее значимым мотивом участия была солидарность. Это определило сценарий вовлечения:

через замужество или в составе круга близких друзей. Для феминисток главным мотивом была творческая самореализация. Они вовлекались в движение, как правило, как авторы журнала, через подругу.

Гендерная структура диссидентского движения выражалась в том, что определенные роли и функции выполнялись преимущественно мужчинами или преимущественно женщинами. Преимущественно женской сферой деятельности было создание инфраструктуры диссидентского движения: информационной сети и сети помощи. Основные функции женщин: перепечатка самиздата, осуществление связи с местами заключения и с Западом, создание "открытых домов" - центров информации и центров помощи, которые были узловыми точками инфраструктуры диссидентского движения.

В диссидентской среде тесно переплетались сфера частной жизни и общего дела. Так, частная квартира выполняла функции квази-публичного пространства.

Исследование выявило наиболее важные роли женщин. Именно женщины оставались на воле и выполняли в диссидентском движении рутинную, практическую работу по поддержанию инфраструктуры движения. Кроме того, они хранили традиции своей среды и поддерживали в ней атмосферу солидарности, что было существенно для консолидации участников, наличия у них корпоративного духа и их способности противостоять властям.

В заключение следует отметить, что попытка анализа участия женщин в диссидентском движении поставила ряд новых вопросов и задач. В частности, одним из новых аспектов изучения диссидентства на материале биографических интервью с участницами движения представляется изучение субкультуры диссидентской среды, начало которому было положено в этом исследовании.

Литература

Алексеева Л. 1984. История инакомыслия в СССР. Новейший период. Benson, Vermont. Khronika Press.

"Женщина и Россия". 1980. Альманах женщинам о женщинах. Вып.1. Paris. Editions des Femmes.

Здравомыслова Е. 1993. Парадигмы западной социологии общественных движений. Санкт-Петербург. Наука.

Иофе В.В. (псевд. С.Д. Рождественский). 1982. Материалы к истории самодеятельных политических объединений в СССР после 1945 года. В сб. Память. Исторический сборник. Вып. 5. Париж. Editions Is Press Libre.

Иофе В.В. 1991. Предисловие к воспоминаниям М.М. Молоствова "Ревизионизм-58". В сб: Звенья, Исторический альманах. Вып.1.

Кривулин В. 1993. "37", "Северная почта". В сб. Самиздат. Санкт-Петербург. НИЦ "Мемориал".

"Мария". Журнал российского независимого женского религиозного клуба "Мария". 1981, 1982. № 1-3. Ленинград - Франкфурт-на- Майне-

Эллис Джейн. 1990. Русская православная церковь. Согласие и инакомыслие. Лондон. OPI.

Яковлев И.П. (сост). 1993. Социология. СПб. ИКА Тайм-аут".

Fuchs, Werner. 1984. Biographische Forschung: erne Einfuehrung in Praxis und Methoden. Opiaden, Westdeutsche Verlag.

Goritschewa, T. 1984. Von Gott zu reden ist gefaehrlich: meine Erfahrungen im Osten und im Westen. Freiburg. Herder.

Lehmann, A. 1983. Erzaehlstruktur und Lebenslauf. Autobiographische Untersuchungen. Frankfurt. Campus Verlag.

Mannheim, K. 1978. Das Problem der Generationen. In: Kohli, Martin. Soziologie des Lebenslaufs. Darmstadt, Luchterland.

Mayring, Ph. 1988. Qualitative Inhaltsanalyse. Grundlagen und Techniken. Weinheim. Deutscher Studien Verlag.

Schroeder, W. 1979. Kollektive Biographien in den historischen Sozialforschungen. In: Lebenslauf und Gesellschaft. Stuttgart. Klett-Colta.

Voronkov, V. 1993. Die Protestbewegung der "Sechziger"-Generation. Der Widerstand gegen das sowjetische Regime 1956-1985. In: Osteuropa, № 10.

Юлия Зеликова

Процесс трансформации российского общества сопровождается изменением роли государства, граждан и ростом гражданских инициатив. В период экономического кризиса и политических изменений обостряются старые и появляются новые социальные проблемы, такие как рост преступности и безработицы, бедность, детская беспризорность и пр. Государственная система социальной защиты оказывается неспособной решать комплекс существующих и возникающих проблем.

Вне административно-государственных структур социальной защиты возникают новые гражданские инициативы, которые направлены на решение социально-защитных проблем. Эти гражданские инициативы и являются благотворительными организациями.

Под благотворительной организацией в данном случае понимается некоммерческая негосударственная организация, которая осуществляет свою деятельность в целях социальной защиты нуждающихся групп населения.

В 1993 году автором статьи было проведено исследование, посвященное проблемам формирования и функционирования благотворительных организаций Санкт-Петербурга. Это исследование имело целью описать благотворительный сектор Петербурга и проанализировать взаимоотношения благотворительных организаций с коммерческим и государственным секторами. Проведенный анализ показал, что доля женщин в таких организациях составляет примерно 80%.

Именно в связи с этим особый интерес представляет выявление причин активности женщин в благотворительности. Проблема активности женщин, на наш взгляд, должна быть проанализирована в социально-политическом и социально-историческом контекстах. Участие женщин определяется (1) особенностями советской гендерной социализации; (2) проблемами быстрых социальных изменений; (3) спецификой понимания благотворительности в России (в том числе и ее гендерного измерения).

В данной статье представлены результаты исследования "Женщины в благотворительных организациях России (на примере Санкт-Петербурга)". Целями исследования было определение основных мотивов участия женщин в благотворительных организациях, а также факторов, препятствующих этому участию.

Для анализа участия в благотворительных организациях и изучения его гендерного аспекта мы поставили следующие вопросы: Какие культурно-исторические традиции женского участия в благотворительности дореволюционной России возрождаются в настоящее время? Как трансформировалось отношение к благотворительности в советское и постсоветское время? Какие роли выполняют женщины в благотворительных организациях? Каковы мотивы участия женщин и какие существуют барьеры, препятствующие их участию?

Данная проблема исследована нами по исторической литературе, а также по специальным исследованиям женского участия в благотворительности в России (Liborakina 1995, Almedingen 1964).

До революции в России -благотворительность считалась уважаемым занятием. Существовало несколько наиболее распространенных видов благотворительности: религиозный, аристократический и светский. В настоящее время можно говорить о попытке восстановить культурную преемственность в благотворительной деятельности. Имена ярких представительниц дореволюционной благотворительности выполняют важную символическую и консолидирующую роль.

В России XVIII - начала XX веков благотворительность была связана с Русской православной церковью. Исследователи женского участия в благотворительной деятельности (Любовь Мюллер, Адель Линденмейер) отмечали, что церковь всегда поощряла людей, подающих милостыню, но для глубоко набожных и благочестивых женщин подача милостыни считалась недостаточной. Церковь предлагала специфическую модель женской набожности: "Женщина связывает свою жизнь и свое счастье с тем, чтобы помогать другим людям. Участие женщин в благотворительности, особенно если они принадлежали к высшему слою общества, измерялось не тем, сколько они пожертвовали средств на благотворительность, а тем, сколько времени они потратили на заботу об обездоленных, на распределение лекарств, на личные визиты к бедным и больным." (Пистольков 1910: 4).

Благотворительницы представлялись церковью как образцы женской благочестивости и добродетели. Диапазон благочестия и самопожертвования в православной идеологии был чрезвычайно широким: от полного самоотречения "святых мучеников", готовых к отказу от всего "своего" во имя ближнего, до разовых материальных дотаций. Различные виды благотворительности воссоздаются в современной России. Мы выделяем религиозную, аристократическую и светскую благотворительность. Рассмотрим каждый из этих видов подробнее.

Ксения Блаженная, жившая в Петербурге во второй половине XVIII века, стала символом женской благочестивости, набожности и благотворительности. После смерти мужа Ксения раздала все свое имущество бедным, и, взяв на себя роль святой юродивой, в поношенной одежде умершего мужа ходила по бедным кварталам города, утешала страждущих, помогала нуждающимся, молилась за всех. Люди верили, что Ксения страдает за них, верили в ее способность предсказывать будущее, относились к ней как к святой. После ее смерти в ее честь была построена часовня (Поселянин 1905). Тип благотворительности, символически связанный с Ксенией Блаженной, можно определить как религиозный.

Образ Ксении Блаженной до сих пор очень популярен в Петербурге. В городе существует благотворительный фонд ее имени. Она часто упоминается в наших интервью. Так, например, одна из респонденток рассказывает:

"Конечно, я не Ксения Блаженная, я не способна на такие жертвы, но мне так хочется что-нибудь сделать для этих несчастных бездомных. Я провожу

в этом фонде почти все свое время, я уже не могу жить без этого подвала." (Библиотекарь, 45 лет)

Религиозность является одним из важных идеологических оснований для благотворительности. Из интервью видно, что в семьях респонденток было принято давать милостыню нищим у церкви. В настоящее время верующие женщины, как правило, работают в благотворительных организациях религиозной направленности, например, в Армии Спасения, Обществе Петра и Павла, Фонде им. Ксении Блаженной т.д.

В дореволюционной России, начиная с конца XVIII века, благотворительность патронировалась членами императорской фамилии. По инициативе и под патронажем Екатерины II был образован Институт благородных девиц (Смольный институт). На средства императрицы Марии Федоровны, которая возглавляла благотворительное ведомство в России, в Петербурге была создана и до сих пор существует Мариинская больница. Как реплика этого вида благотворительности в 1990е годы в России появляются фонды и организации, патронируемые официальными лицами и членами их семей. Так, в 1995 году в Петербурге женой бывшего мэра города был организован Мариинский фонд.

Еще одним примером аристократической благотворительности является деятельность урожденной немецкой принцессы Елизаветы Федоровны, сестры императрицы Александры Федоровны, жены дяди последнего русского царя и генерал-губернатора Москвы (1864-1918). После гибели мужа от бомбы террориста в 1905 году, Елизавета Федоровна продала все свое имущество и направила полученные средства на создание приютов и госпиталей. Изучив работу различных западных женских религиозных обществ, она решила создать свое собственное, направленное исключительно на помощь больным и бедным. Это общество просуществовало до 1918 года, в нем состояло 70 сестер. Сестры отбирались по конкурсу из большого числа заявок после специальной аттестации, что свидетельствовало о большой популярности такой модели женской благочестивости, не требовавшей отказа от светской жизни (Almedingen 1964).

Другой важной символической фигурой женской благотворительности стала Мария Дондукова-Корсакова, жившая в Петербурге в XIX веке. Дочь богатых родителей аристократического происхождения, она отказалась от вступления в брак и жизни в высшем обществе. Мария Дондукова занималась благотворительностью всю жизнь, начиная с ранней юности: работала в больницах и приютах, помогала бедным. Она стала основательницей женской религиозной общины и ряда благотворительных институтов. Мария Дондукова была для современников воплощением бескорыстного служения людям.

Данный вид благотворительности - аристократический. Это деятельность женщин из высшего общества, которые имели возможность создавать благотворительные институты и попечительствовать над ними.

Сегодня мы можем говорить о возрождении, хотя и в ином виде, данного типа благотворительности. В современной России есть примеры благотворительной деятельности жен высокопоставленных государственных лиц. Например, жена бывшего мэра Санкт-Петербурга Л. Б. Нарусова возглавляет благотворительный фонд "Дети Петра", она же была инициатором создания первой в России благотворительной больницы "Хоспис" для неизлечимых больных. В отделении "Общества Хоспис" в Москве работала жена бывшего первого вице-премьера России А. Б. Чубайса.

В православной благотворительной традиции женщины, решившие полностью посвятить себя помощи обездоленным, не обязаны были отказываться от светской или семейной жизни. Но, как правило, активно заниматься данной деятельностью они начинали либо в зрелом возрасте, либо, овдовев. Анализ состава участников современных благотворительных организаций также показывает, что возраст большинства женщин, работающих в этих организациях, составляет 40-45 лет.

Третий вид - светская благотворительность. Впервые она оформляется как особый вид деятельности в среде ссыльных декабристов в Сибири. Декабристки учили грамоте местных крестьян, ухаживали за больными, помогали врачам в больницах. Жены декабристов имели огромный моральный авторитет в образованных слоях российского общества. Их опыт получил большой резонанс и оказал большое влияние, в том числе, и на следующее поколение русских женщин (Гордин 1989).

После александровских реформ и реабилитации декабристов, с первой волной женского движения в России впервые появились светские благотворительные организации. Одним из первых было учреждено общество "Красный Крест". К началу ХХ-го века в России действовало 97 отделений "Красного Креста", где женщины обучались работе сестер милосердия. Если не считать крошечной пенсии после 25-ти лет службы, более чем 3000 сестер милосердия служили в 1904 году, не получая платы за свой труд (Гогель 1913: 390). Отделение "Красного Креста" в Петербурге существует и в настоящее время.

Еще одной формой светской благотворительности стало создание трудовых артелей, как правило, швейных, для бедных девушек. Эта форма стала особенно популярна после выхода в свет романа Чернышевского "Что делать?" (Водовозова 1987). Хозяйки таких артелей выкупали девушек из публичных домов, предоставляли им жилье, еду и обеспечивали работой, например, заказами на пошив одежды. Ни одна из этих артелей не просуществовала долго, но подобный опыт также вызывает интерес наших современниц. В Петербурге существует христианский девичий приют, директор которого принимает девочек, сбежавших из дома и из интернатов, часто малолетних проституток. В этом приюте заботятся о них, обучают рукоделию и другим трудовым навыкам.

Когда женщины в дореволюционной России решали посвятить свою жизнь помощи нуждающимся, они имели для этого разные возможности. Организационная инфраструктура общества и их собственные материальные ресурсы открывали путь к участию в благотворительности. Женщины могли принять участие в деятельности уже существующей религиозной общины или благотворительного общества; создать религиозную общину, благотворительный институт или попечительствовать над такими организациями.

В исследовании "Женщины в благотворительных организациях в современной России: мотивация участия" была выдвинута гипотеза о том, что мотивы и традиции благотворительности дореволюционной России влияют на мотивацию участия сегодняшних благотворителей. Подтверждение данной гипотезы мы получили во многих интервью. Многие респонденты ссылались на значимость для них традиций русской благотворительности и православной церкви. Для процесса идентификации участников благотворительной деятельности сегодня важен поиск культурных традиций, важен тот факт, что в русской истории существовала определенная культура благотворительности.

Русская православная церковь, пытаясь восстановить свое влияние на духовную жизнь общества, в настоящее время покровительствуют некоторым благотворительным организациям, также ссылаясь на дореволюционные традиции.

Для выявления мотивов и специфики женской благотворительной деятельности важно определить происхождение и состояние благотворительного сектора в современной России.

В настоящее время возрождается понятие благотворительности, негативно оцениваемое в советское время. Так, в Большой Советской Энциклопедии благотворительность определялась как "помощь, лицемерно оказываемая представителями господствующих классов эксплуататорского общества некоторой части неимущего населения". "При социализме благотворительность не нужна, - указывалось в энциклопедии, - поскольку в обществе уничтожены нужда и нищета" (Большая Советская Энциклопедия, т.5: 278).

В 1987 году Даниил Гранин впервые публично поставил вопрос о возрождении понятий милосердия и благотворительности как важных культурных явлений.

С 1989 года на улицах крупных городов России впервые за послевоенное время открыто появились нищие, просящие подаяние. Их появление было вызвано ухудшением экономической ситуации в стране, появлением беженцев из районов межнациональных конфликтов и ослаблением государственного контроля. В средствах массовой информации развернулась дискуссия об отношении к этому новому для России явлению. Одни призывали к милосердию, к оказанию масштабной помощи нищим, другие утверждали, что данная категория граждан является преступной, и в отношении к ним должны быть приняты соответствующие насильственные меры. Таким образом понятие благотворительности (и нищенства) стало частью публичного дискурса и было восстановлено в повседневной речи.

Именно с появлением термина "благотворительность" в публичном дискурсе можно говорить о начале институционализации благотворительности в 90-х годах. Важным фактором этого процесса стало широкомасштабное поступление в Россию гуманитарной помощи из-за границы. Первые благотворительные организации видели свою цель в том, чтобы справедливо распределить эту помощь среди нуждающихся.

Далее...