главная страница
		поиск       помощь

Опасный рецидивист Вовик Фига (в миру Владимир Фигуровский) уже две недели находился в бегах. Срок у него был аж до конца его молодости за хищение в особо крупных размерах. Терять ему было нечего, кроме этой самой молодости, поэтому он при первой возможности удрал. Решал погулять, подышать свежим воздухом свободы. А там, как получится. Он не любил далеко загадывать. Хотя, впрочем, кое-какие виды на один магазинчик у него были.

Стоял разгар лета. Тепло, безветренно и тихо. Фига вышел из электрички и пошел в сторону дачного поселка, до которого было с полкилометра. Была темная и поэтому особо звездная ночь. Из электрички, кроме него вышла еще женщина. Она видимо сильно беспокоилась, что Фига идет в одном с ней направлении, и ускорила шаг.

— Беги, беги, дамочка. Не бойся. Разбоем не занимаюсь.

Самой первой заповедью своей жизни Фига считал: "Воровать так миллион". И своровал этот самый миллион, за что теперь и страдал. Надо было раздобыть машину. Взять у кого-нибудь на время подержанные "Жигули". "Волгу" Фига не хотел, она была у него до его краха. И поэтому вызвала бы в душе ненужные воспоминания.

Внезапно из темноты появился первый дачный дом. Хозяева не спали, в окне горел свет. Вовик решил заглянуть, что за люди, как и что. Шмотки на нем были приличные, одолжился у старых знакомых. Вид спокойного интеллигента. Вполне можно было попроситься ночевать. Подумано — сделано. Фига метнул через забор кусок земли. Вздохнул с облегчением. Собаки на этой даче не было. И Фига спокойно перемахнул полутораметровое препятствие. Пробрался через высокую траву к освещенному окну, заглянул.

В комнате, как в концертном зале стоял рояль прекрасного красного цвета. Возле него стул и больше ничего.

По оставшемуся пространству метался маленький тощенький человечек с длинными волосами и, похоже, сочинял музыку. Потому что, то и дело подбегал к роялю и что-то записывал на бумаге. Потом хлебнул из чашки, которая стояла тут же, на крышке рояля, сел на стульчик. И заиграл. Да так мощно, что даже Фига услышал мелодию, через двойные рамы.

— Понятно. Сочинитель. Музыкант. — Фига таких людей уважал. Сам, не умея ничего в жизни, кроме как перепродавать или делать липовые бумаги, он высоко ценил людей, которые могли делать что-то, недоступное ему, Фиге. Сам себя он не считал дураком, но когда видел, что человек делает нечто, вот так из пустого пространства, завидовал.

Да композитор, видать, хорошо заколачивал. Дачка была не пустяковая. Да и рояль чего-то стоил.

И тут Фига увидел в темноте еще строение. Вот оно. Гараж. Наверняка там машина. И сочинитель так грохочет по клавишам, что ни черта не услышит. Можно будет спокойно уехать.

Настроение у Фиги подпрыгнуло. Он еще, не торопясь и успокаиваясь, послушал глухие звуки рояля. И убедившись, что сочинитель надолго обосновался при творчестве, не таясь, пошел к гаражу.

Ночь была звездная. Сплошное какое-то поэтическое великолепие. И если бы не нужда в транспорте, Фига бы ни за что не стал бы осквернять себя взломом гаража в такую прекрасную ночь. Но музыка музыкой, а дело нужно делать. С машиной как-то удобнее жить.

— Извини, старик, — мысленно попросил Фига прощения у сочинителя. — Возьму твою тачку, потом верну.

И он стал неторопливо работать с замком. Он к удивлению оказался совсем пустяковым, их тех, которые навешиваются на курятники.

— Ох, легкомысленная интеллигенция, — осудил Фига хозяина. — А впрочем, может быть, там ничего нет. И гараж пустой.

Фига нетерпеливо потянул на себя тяжелую скрипучую дверь. И действительно обнаружил, что гараж пуст. Даже в темноте стало ясно — машины в нем нет. Тихо выругавшись, Фига уже хотел было покинуть невезучее место, как вдруг у себя над ухом услышал сильное фырканье. И чье-то горячее влажное дыхание обожгло ухо.

Если бы не выучка на страх за все эти годы. Фига бы заорал дурным голосом и рванул с этого места рекордную стометровку.

Но на секунду потеряв сознание или самообладание, он повернул все-таки голову вправо. И увидел в темноте чей-то блестящий огромный глаз.

— Господи, лошадь, — Фига почувствовал облегчение от того, что животное оказалось известным и понятным. В далеком детстве Фига проживал в Новгородской области и пас таких вот лошадок. Сколько ночей провел он с ними у костра. Потом жизнь понесла его по своим законам и беззакониям, и то, что живет еще на свете такое благородное животное, как лошадь, забылось. И вот — на тебе. Фига, правда, несколько расстроился. Машина ему больше бы подошла. На примете был магазинчик, который он собирался навестить, немного пошустрить там, раздобыть несколько рублей на первые нужды и, не засветись, удалиться куда-нибудь подальше. Машина, что и говорить ему больше подходила. А тут на тебе. Лошадь.

Фига тяжело вздохнул, матюгнул в душе хозяина-сочинителя. На черта ему лошадь, в город, что ли на ней ездить, или на машину еще не насочинял. Он хотел закрыть гараж, и уйти по-доброму. Поселок большой. Наверняка отыщется машина.

Он шагнул в темноте обратно к двери и стал ее закрывать. Не тут-то было. Лошадь оказалась непривязанной и увязалась за Фигой. Ее блестящий глаз оказался на уровне лица воришки и лошадь громко сказала "Фр-р-р".

Фига потрепал ее в темноте по загривку и хотел впихнуть обратно. Но куда там. Куда Фиге, отощавшему на тюремном пайке было справиться с животным, силой в целую лошадиную. А лошадь, между тем спокойно вышла из гаража и побрела, щипля на ходу травку.

Фига растерялся. Прислушался. Ага, хозяин был на месте, тишину ночи прорывали глухие фортепьянные аккорды.

Фига решил потихоньку уйти от греха подальше тем же путем через забор. Лошадь между тем подошла к воротам, и они сами тихо распахнулись перед ней. Черт знает, что за автоматика тут была. С такой еще Фига в своей жизни не встречался.

Он так растерялся, что даже сказал воротам спасибо. И быстренько пошел вон, задев теплый бок лошади, которая мирно тоже выходила вон.

Пройдя солидное пространство и чертыхаясь. Фига оглянулся и увидел, что лошадь идет за ним.

Этого только не хватало.

— Брысь, — сказал он и даже замахнулся на нее. Лошадь только весело и довольно приветливо заржала в ответ. Лаем отозвались собаки с соседних дач.

— Тихо ты, — сказал Фига. И ему вдруг стало стыдно. Что вот даже лошадь может позволить себе громкое ржанье во всю силу своих лошадиных легких. А он, Вовка Фига, крадется как вор и боится каждого шороха. Хотя почему, как вор? Он ведь и есть вор. И никто больше. И тут Фига немного смутился от такой своей прямолинейности. Он всегда думал о себе, что он делец, коммивояжер, борец за дело, бизнесмен. Но простое громкое лошадиное ржание повергло все эти оценки в прах. Боится, прячется, значит вор. Чего уж там кокетничать.

У Фиги защекотало в носу, как когда-то в детстве, когда он слышал, как мать тихонько, думая, что он уже спит, подходила, крестила, целовала и шептала ему неразборчиво слова ласковые и нежные.

Фига, чтобы переварить свое новое состояние даже остановился. Лошадь тоже. Она стояла сзади, и Фига теперь хорошо мог рассмотреть ее красивую голову. Он хотел было сесть на нее верхом и прокатиться, но просчитав все, решил, что это было бы таки воровство.

Начинало светать.

— Ну, что ж... Раз так, пошли погуляем, — вздохнул Фига. И пригласил лошадь к реке. Он почувствовал по сырому прохладному воздуху, что здесь должна быть рядом вода. И она действительно была рядом.

Они спустились к реке. Небо светлело. Зачирикали первые птички. Лошадь невозмутимо жевала траву. При свете она оказалась гнедой масти и не такой красивой и стройной, но Фига все равно любовался ее покоем и свободой. Он хотел развести маленький костер и до конца насладиться забытыми минутами детства, которые так неожиданно были подарены ему судьбой. Увы, от этой идеи пришлось отказаться. У человека, который только что ворочал тысячами, не нашлось обыкновенного коробка спичек в кармане чужого костюма.

— У меня нет даже спичек, — впервые подвел итог своей жизни Фига. — Но искупаться я могу. Хоть это.

И Фига мигом разделся. Причем догола, и побежал по маленькому косому пляжу к воде. Фонтан обжигающих холодных брызг и вот он уже плыл по незнакомой речке, смотрел в чужое небо. Ничего он сейчас не знал. Что это за дачный поселок, чья это лошадь. Может быть этот сочинитель там, у красного рояля, известный композитор. И все знают его, слушают и считают звездой. И почему он чудак держит вместо авто лошадь? Наверное ее как-то зовут. Она кобыла, и может быть у нее имя какое-нибудь из мира музыки. А он, Владимир Фигуровский, ничего этого не узнает. Никогда.

— Пауза! Пауза! — закричал кто-то на берегу. Фига нырнул поглубже на всякий случай.

А когда вынырнул, то увидел, как знакомый сочинитель уводит обратно свою лошадь. Она пошла за ним ровным мирным шагом, а сочинитель что-то выговаривал ей и жестикулируя, подпрыгивал. Лошадь только головой покачивала в такт шагу, как будто соглашалась с тем, что говорил хозяин.

Фига поплыл к берегу. Стал натягивать рубашку и брюки на мокрое тело.

— Так вот как ее зовут — "Пауза"... Красиво. И я был прав. Музыкальное название... Я еще кое-что могу. Например, отгадать, как зовут лошадь. Может мне уже в телепаты пора. Или в эти... экстрасенсы.

То или другое, решил выбрать Фига, мы не знаем, а только в это утро он пошел сдаваться властям.

И когда местный участковый милиционер, добродушный и пожилой, заспанный и не очень довольный, что его разбудили так рано, вел его на станцию, Фига все высматривал ту дачу, где он побывал этой ночью. Надеялся еще раз увидеть Паузу.

Но так и не узнал среди одинаковых типовых строений дом сочинителя с гаражом, в котором жила лошадь. С музыкальной кличкой — Пауза.

А спросить у милиционера постеснялся. Боялся втянуть сочинителя в неприятную историю. Молчание, молчание… Никому Фига не расскажет про это свое приключение. Ведь не зря лошадь звали Паузой, Фига как будущий экстрасенс увидел в этом перст судьбы.