главная страница
		поиск       помощь

Гендерные исследования за последние годы достаточно активно распространяются в академической среде России. Это связано, на мой взгляд, не только с заимствованием западного опыта, но и с процессами, которые происходят в самой российской науке, испытывающей потребность в обновлении методологии. Однако, несмотря на это, развитие гендерных исследований и принятие гендерной проблематики как научной испытывает достаточно серьезное противодействие в академическом сообществе. Что касается феминистской теории и эпистемологии, то они вызывают особенно жесткое неприятие. Им отказывается в научности, они обвиняются в политической ангажированности. До сих пор гендерные исследования находятся на позиции маргинальных, развиваясь в стороне от магистрального направления академической науки. Попытаемся выяснить, с чем это связано и каковы перспективы у гендерных исследований в России. Не исключаю, что мои выводы могут носить субъективный характер, но они основываются на пятилетнем опыте преподавания учебных курсов по гендерной проблематике.

Противодействие распространению гендерных исследований и подходов в российских научных кругах во многом связано с внешними факторами. Как и в советский период российская ментальность в настоящее время сохраняет патриархатный характер. Научная среда, где доминируют мужчины, воспринимает гендерные исследования как проявление феминизма. Феминизм же расценивается как явление, некритически привнесенное с Запада и не свойственное российским традициям. Тенденция утверждения православия в общественной жизни, согласно которому женщина рассматривается исключительное позиций традиционного общества и в качестве женских добродетелей провозглашаются смирение и покорность, также способствует тому, что в кругах интеллигенции, где растет число верующих, феминистские идеи воспринимаются как посягательство на национальные устои. Нередко встречается и мнение о том, что феминизм, занимаясь надуманными проблемами, отвлекает от решения серьезных вопросов, стоящих перед российским обществом. Часто он становится предметом насмешек и иронической критики, причем не только со стороны мужчин, но и со стороны женщин.

В качестве примера попытаюсь показать, как воспринимаются гендерные исследования и женская (даже не всегда феминистская) проблематика в Ивановском государственном университете, где я преподаю. В ИвГУ существует кафедра социальной феминологии (эквивалент women's studies), которая активно проводит учебные курсы по женской проблематике на различных факультетах. В первый год чтения курса "Социальная феминология" на экономическом факультете университета студенты мужского пола отказались посещать лекции, мотивируя это тем, что он посвящен исключительно женским проблемам, которые их не интересуют. Спецкурс "Феминистская теория" вообще пришлось отменить из-за отсутствия студентов.

При этом, как показывает опыт преподавания, гендерная проблематика вызывает достаточно большой интерес у студентов обоих полов. Так, предложенный мной на историческом факультете спецкурс "Мужчина и женщина в XIX веке: брак, любовь, сексуальность" является самым посещаемым на факультете, причем половину слушателей составляют молодые люди. В рамках этого спецкурса, не маркированного как феминистский, не вызывает сопротивления рассказ о феминистских подходах и трактовках проблем, и феминистская критика воспринимается гораздо спокойнее.

Более жесткое отношение к гендерным исследованиям наблюдается в преподавательской среде. Так как отрицать существование гендерных исследований как явления в научном мире уже невозможно, то предпринимаются попытки представить их как нечто несерьезное, спорное и не имеющее большого научного значения. По-прежнему ставится знак равенства между женскими и гендерными исследованиями. Женская же проблематика воспринимается как второстепенная.

В определенной степени мешает и то обстоятельство, что гендерными исследованиями занимаются в основном ученые-женщины, статус которых в университетах и институтах в целом ниже, чем у ученых-мужчин (В Ивановском государственном университете только 25% профессоров и 22% заведующих кафедрами женщины).^[1] Обычному преподавателю, естественно, труднее продвигать новое направление научных исследований, тем более, то, которое во многом требует нового мышления и новых подходов. Складывается впечатление, что специализированные советы, где наблюдается явное мужское доминирование, сознательно создают препятствия для защиты диссертаций по женской проблематике, мотивируя свою позицию тем, что такая проблематика является неактуальной и малоценной для науки. В связи с этим для защиты диссертаций по женской проблематике соискателям ученых степеней приходится проходить через дополнительные обсуждения на кафедрах и ученых советах, публиковать большее количество статей и монографий.

Кроме того, в провинциальной научной среде под видом женских иногда ведутся традиционные исследования, в которых не только не используются гендерная и феминистская методология, но и пропагандируются патриархатные взгляды на роль и место женщины в обществе. Так, недавно мне довелось присутствовать на одной провинциальной конференции, посвященной участию женщин в политике. На пленарном заседании столичными учеными были сделаны доклады о необходимости паритетной демократии и продвижения женщин во власть, но на секционных заседаниях проводились совершенно иные взгляды, вплоть до раздельного обучения мальчиков и девочек. Основная мысль, звучавшая во многих докладах, была такой: женщина — хранительница домашнего очага, домоправительница, и государство должно защитить женщину-мать и женщину-хозяйку.

Таким образом, на конференции, посвященной проблеме равенства полов в политике, фактически пропагандировалась старая дихотомия частной и общественных сфер, где женщина олицетворяется с частной жизнью, а мужчина с общественной. Отчасти это объясняется тем, что ученые провинциальных вузов практически не знакомы с феминистской эпистемологией и методологией гендерных исследований. На той же конференции выяснилось, что далеко не все ее участники понимают смысл самого понятия "гендер" (так, огромный интерес у аудитории вызвал доклад преподавателя английской филологии, в котором была дана трактовка этого термина). К тому же принятие гендерной проблематики далеко не всегда означает принятие феминистской критики. Слово "феминизм" вообще достаточно редко используется в работах провинциальных авторов, даже если они посвящены гендерной или женской проблематике. В таком контексте речь вообще не идет об использовании научного феминизма в качестве теоретической базы для исследования женщин как социальной группы со своими специфическими интересами.

Наряду с внешними факторами, затрудняющими развитие гендерных исследований в академической среде, как совершенно верно было замечено К. Клинге,^[2] мешают и некоторые методологические особенности российского гуманитарного знания. В исторической науке России до сих пор преобладает позитивистский подход, который на Западе подвергается критике со стороны феминистских теоретиков, поскольку он якобы основывается на особенностях мужского мышления и способствует его доминированию. Хотя, как мне кажется, позитивистская методология, базирующаяся на факте как на основе научного познания и провозглашающая познаваемость и закономерность мира, скорее гендерно нейтральна. Да, она основывается на логическом мышлении, но логическое мышление не является прерогативой мужского ума. Упор на различие мужского и женского мышления, который часто делается феминистской критикой, с этой точки зрения не является состоятельным. Женское мышление как таковое не отрицается в академической среде, но считается более низким типом мышления, нежели мужское. Большинство женщин-ученых, добившихся успеха в научной деятельности, склонны считать, что они обладают мужской логикой и мужским умом. К тому же в российской высшей школе и академических учреждениях нет явно выраженной дискриминации по признаку пола: женщины в России широко представлены в науке и образовании. То, что, как уже указывалось выше, их статус в этой сфере в целом ниже, чем статус мужчин-ученых, становится явным только в ходе социологических исследований. Такое положение вещей не создает благоприятной почвы для восприятия феминистской эпистемологии.

Еще одной характерной чертой российской науки является соотнесение научных исследований с определенными устоявшимися достаточно узкими дисциплинами. В силу этого развитие научных направлений, имеющих междисциплинарный характер, — к каковым относятся и гендерные исследования, — является достаточно трудным делом. Российским ученым нередко приходится делать двойную работу: защищать диссертацию по достаточно традиционной теме, хотя и связанной каким-то образом с гендерной проблематикой, и параллельно с этим (или затем) заниматься темой междисциплинарного характера с применением гендерного анализа. Причем консервативность академического сообщества здесь тоже играет роль тормоза. Постмодернистский подход, характерный для гендерных исследований, зачастую обвиняется в антиисторизме, что мешает его принятию в тех гуманитарных дисциплинах, для которых принцип историзма важен.

На наш взгляд, значительно осложняет развитие гендерных исследований в России отсутствие сформировавшегося гендерного "метаязыка". Попытки его развития за счет перенесения понятий и категорий из текстов западных авторов часто приводят к их калькированию, что значительно усложняет тексты и вызывает их неприятие и отторжение со стороны читателя. В настоящее время мы можем констатировать, что феминистский и гендерный дискурсы существуют только в рамках достаточно узкого научного сообщества.

Однако несмотря на перечисленные трудности, гендерные исследования постепенно завоевывают свое место в российской науке, в частности в историографии. Например, в медиевистике, — в сферах изучения ментальности, частной жизни, микроистории, — где продуктивно используется постструктуралистская методология, гендерная проблематика уже давно получила признание.

Немаловажно и то, что до недавнего времени в западном социально-гуманитарном знании широко использовалась марксистская методология. При этом очевидна тесная связь отдельных направлений феминизма с марксизмом и то, что радикальный феминизм достаточно активно применял марксистскую теорию для объяснения механизмов подчинения женщины. В соответствии с марксистским подходом история женщин в исторической науке нередко рассматривалась как часть социальной или рабочей истории.

Идейный кризис, постигший российское социально-гуманитарное знание в конце 80-х гг., заставляет ученых искать новые постановки вопросов и новые методологические подходы. В этой связи гендерная проблематика достаточно хорошо вписывается в социальные науки. Не случайно в настоящее время в государственной программе "Феминология и гендерные исследования в России" участвуют в основном гуманитарные кафедры и факультеты технических вузов, специализировавшиеся ранее на преподавании научного коммунизма и истории коммунистической партии. Теперь, когда преподавание этих дисциплин стало неактуальным, их представители активно ищут приложения своим силам и нередко оказываются более динамичны и открыты новым веяниям, нежели профессионалы, представляющие те дисциплины, которые в меньшей степени оказались затронуты методологическим кризисом. Принятию гендерного подхода обществоведами, которые до этого использовали марксистскую методологию, способствует, как мне кажется, и некоторая общность этих подходов: их ориентация на междисциплинарность и изучение широких тем.

Теория и критика гендерных исследований используется, прежде всего, теми учебными заведениями и факультетами, которые стремятся соответствовать мировому образовательному уровню. Поскольку гендерные и женские исследования на Западе давно интегрированы в систему образования, то руководство таких институтов, университетов и факультетов считает целесообразным их включение в учебные программы подготовки студентов в России.

Но самый большой потенциал для развития гендерных исследований и гендерного мышления в научной среде заключается, на мой взгляд, в новом поколении молодых ученых, которые сейчас еще только определяются в своих научных интересах. Как показывает опыт, у них, как правило, отсутствуют негативные гендерные стереотипы и предрассудки, препятствующие обращению к гендерным исследованиям. Они в значительно большей степени, чем ученые старшего поколения, открыты новациям. Участие в гендерных исследованиях дает им возможность почувствовать себя пионерами, которые формируют новые области социально-гуманитарного знания. Важным для молодых исследователей является и то обстоятельство, что научная жизнь в этой сфере насыщена интересными и значимыми событиями и что существуют хорошие возможности для обмена информацией, научных контактов, проектов.

Таким образом, можно отметить, что, несмотря на серьезные препятствия и сложности, с которыми сталкивается развитие гендерных исследований в нашей стране, их вхождение в академическую среду можно считать состоявшимся фактом. Однако до тех пор, пока в научном сообществе не будет сформировано объективно-нейтральное отношение к гендерным исследованиям, основанное, прежде всего, на их познавательной и научной ценности, без влияния факторов, связанных с устоявшимися стереотипами "естественного" разделения полов в обществе, то есть пока не будет сформировано гендерное мышление, гендерные исследования не смогут стать в России равноправной областью социально-гуманитарного знания.

^[1] См. сн. 2 в тексте К. Клингер в данном сборнике (прим. изд.).

^[2] См. работу К. Клингер в данном сборнике.