главная страница
		поиск       помощь

В декорациях первого действия хотелось бы, чтоб ощущалась некая призрачность, странность, неустойчивость обстановки и необязательность присутствия предметов. Именно поэтому, один и тот же стол, в первой картине имеет форму четырехугольника, а лучше даже — многоугольника, а в третьей картине он круглый. Зеркало в первой картине может стоять в «профиль» или даже «рубашкой» к героям и зрителям, а в третьей картине — развернуто нормально. Ковры расположены в третьей картине вне всякой бытовой логики. Некоторые ковры могут быть даже не целыми, но с как бы изъятыми фрагментами. Например, рыцарь с саблей на коне, но без головы. Вместо нее круглое отверстие, в которое любой из мужчин-героев может просунуть голову, как при фотографировании. Таких ковра может быть два. И мизансцена с коврами даст дополнительный подтекст. Замечательно, если во второй картине, в эпизоде «жмурки», будет возможность двигать мебель, которая ведет себя непредсказуемо; сначала она на стороне хозяйке, но после берет сторону гостя. Очень важен момент шалости, игры. Не стоит слишком уж всерьез воспринимать все, что происходит с героями.

Скорей всего, это кухня. Хотя, не так уж важно, кухня или комната… Это пространство Елениной жизни. Главное сейчас стол, обязательно с углами. Просто стол… Стол переговоров… Стол, на котором Елена станет стряпать… Стол, накрытый для гостьи… Накрыт не весь. На красивой яркой салфетке только то, что надо для чая.

Зеркало. Немножко больше, чем зеркало…

Телефон в сторонке, но все же под рукой.

Две женщины наедине и напротив друг друга. Напротив и против.

Елена — в белом. В уютном, уместном, домашнем, не бьющем в глаза — белом. Она не яркая, не запоминающаяся. Про таких, обычно говорят, — милая и… больше не знают что добавить.

Виктория — в красном. Много претензий на элегантность, экстравагантность и оригинальность. Но слишком самоуверенный вкус дает сбои — наряд несколько карикатурен. (Но увлекаться нарочитой карикатурностью не желательно.) В гости к Елене прийти в таком наряде нелепо. Виктория уверена в себе, ее суждения категоричны. А в остальном, — держится вполне воспитанно и светски. Такой тип обычно просто въедается в память всех, кому довелось с ней пообщаться.

ЕЛЕНА. (Вернула свою, уже пустую чашку на блюдце) Вот такие в общем, новости.

ВИКТОРИЯ. (В позе Роденовского Мыслителя пристально глядит сквозь Елену, после паузы произносит нравоучительно) Бросил муж — это не трагедия, не драма…

ЕЛЕНА. (Перебивает) Согласна! Бросил муж — это комедия!

ВИКТОРИЯ. (Невозмутимо и назидательно) Бросил муж — это проблема. Проблема, которую срочно надо решать. И решить ее просто.

Телефонный звонок.

ЕЛЕНА. (Не вставая, протягивает руку и, не глядя, машинально берет трубку) Алле! Перезвоните, вас не слышно. (Так же, не вникая, возвращает трубку на место, Виктории.) Все хорошо! (Наливает себе чая, заглядывает в чашку к Виктории.) Вика, ты и не притронулась к чаю… А я уж выпила все, до донышка…Налью тебе горячего?

ВИКТОРИЯ. (Отрицательно качает головой и отводит Еленину руку от своей чашки, говорит спокойно, уверенно, многозначительно и как бы разоблачающе) Все притворство!

ЕЛЕНА. (Со своей чашкой в руках) Все хорошо...

ВИКТОРИЯ. (Весомо) Самозащита!

ЕЛЕНА. Ну и пусть! Я так чувствую...

ВИКТОРИЯ. Нет, не пусть! Притворяться перед самой собой — малодушно.

ЕЛЕНА. Я не притворяюсь. (Поставила чашку)

ВИКТОРИЯ. Моя правота очевидна. Вот подтверждение — ты потолстела.

ЕЛЕНА. (Беспечно потянулась) Пора уже… Сорок пять, слава Богу! Хватит уж бороться за фигуру. Тянет на иные подвиги.

ВИКТОРИЯ. Выглядишь хуже.

ЕЛЕНА. Хуже кого?

ВИКТОРИЯ. Сколько мы не виделись?

ЕЛЕНА. (Не придавая значения) Может… год… Трудно сообразить, я — то тебя вижу по телевизору часто.

ВИКТОРИЯ. (Сообразив) Меньше года. А потолстела сильно.

ЕЛЕНА. (Смеется) И не была худой! Эдик все на диету усаживал… Ни к чему! Ни с какой голодухи не стану долговязой и плоской.

ВИКТОРИЯ. Выглядишь старше!

ЕЛЕНА. (Подходит к зеркалу.) А я довольна! Я довольна собой. (Выпевает) Бе-ееес-преее-деее-льноооо!

ВИКТОРИЯ. Выглядишь прекрасно. Но старше.

ЕЛЕНА. Старше кого? И какая разница, старше — не старше, если выгляжу прекрасно? Разве не одинаково сильно пленяют и юная трепетная березка и раскидистая сонная роскошная ива? Каково?! Ее бросил муж, и она стала поэтом и философом!

ВИКТОРИЯ. Демагогом ты стала!

Телефонный звонок.

ЕЛЕНА. Алле! Перезвоните, вас не слышно.

ВИКТОРИЯ. Храбришься Лялечка, а, между прочим, со стороны сразу видно, — ты одинокая и печальная.

ЕЛЕНА. (Тянет слова, как в стихах) Одинокая и печальная… (Подумав) То есть, загадочная. (Смеется) Никогда в жизни не была загадочной женщиной! Пора!

ВИКТОРИЯ. (Не без раздражения) Одинокая, печальная и толстая — это не загадочная, а наоборот.

ЕЛЕНА. Не понимаю.

ВИКТОРИЯ. Никому не нужная, вышедшая в тираж. Вот такие новости, Лялечка!

ЕЛЕНА. (Серьезно) Это не обо мне. Я нужная. У меня дочь, зять, внук, папа… наконец, есть подруги.

ВИКТОРИЯ. (Уверенно) Иллюзии, Лялечка! (Подносит чашку ко рту, но пить раздумывает и ставит на место) Вот — я. Как выгляжу я?

ЕЛЕНА. (Честно всматривается) Как кошка, которая только что сперла кусок мяса.

ВИКТОРИЯ. (Язвит) Ты нынче просто в ударе. (Подумав) Интересное у тебя впечатление обо мне. (Другим тоном) Но все-таки, давай о тебе.

Телефонный звонок.

ЕЛЕНА. Алле! Не слышу! Перезвоните! (Виктории.) Обо мне? У тебя чай остыл. Подлить свежего?

ВИКТОРИЯ. Спасибо, нет. О тебе!

ЕЛЕНА. (Задумывается) Обо мне? (Смеется) Что ж, обо мне? Выскочила замуж в восемнадцать лет и два месяца… Собиралась ровно в восемнадцать, но сначала Эдик мне изменил, а потом я с горя заболела … свинкой. Теперь мне почти сорок шесть. Эдик бросил меня два месяца назад. Значит, из всей сознательной жизни я была не замужем всего четыре месяца. Четыре месяца (Вычисляет) против двадцати семи лет. Я часто стала вспоминать те два месяца. Больницу и серьезные глаза Эдика снизу вверх, с мольбою... и солнечный зайчик у его колен... Куда девались солнечные зайчики? Солнце, что ли, другое стало? И они вымерли?

ВИКТОРИЯ. Переоценка всей жизни очевидна. Наши русские бабы так уж устроены; пока мужья при них, все им про жизнь понятно. А бросит муж, тут они начинают задавать вопросы… И до таких философских атмосфер догребают!…

ЕЛЕНА. (Словно не от мира сего) Вопросы… вопросы… С утра ушла замужней, а вернулась — вместо мужа записка… Я… я… не расстроилась… ну… ну как сказать… не то, чтоб не поверила, а… недоумение — вот что. Как-то не схватывалось, всякие пустяки лезли в голову.

ВИКТОРИЯ. Шок!

ЕЛЕНА. Может, и шок. Словно выиграла в лотерею, хотя никогда билетов не покупала. И выиграла, допустим, самолет!

ВИКТОРИЯ. Чего-чего? Любопытственно!

ЕЛЕНА. Вещь большая и ценная. Но управлять-то не умею, и девать некуда. Легла рано, и спала тревожно — все казалось, вот-вот Эдик вернется. И только утром меня осенило — у Эдика другая жена. Не я! И побрела я пешком на работу. И так ясно все видела…небо, даль, мать-мачеху, муравья на асфальте, обыкновенную собаку неземной красоты…

ВИКТОРИЯ. Вот что. Возьми бумагу и напиши недостатки Эда.

ЕЛЕНА. У Эдика нет недостатков.

ВИКТОРИЯ. Женщины необъективны к мужчинам, которые их бросили. Пиши! Припомни, как можно больше случаев отвратительного отношения к тебе!

ЕЛЕНА. Да не было отвратительного! Зачем писать?

ВИКТОРИЯ. Поймешь, что он сволочь и утешишься.

ЕЛЕНА. По-твоему, понять, что двадцать семь лет прожила со сволочью, это утешает? Лучше скажи, что делать? Я боюсь!

ВИКТОРИЯ. Главное — принять, что больше он для тебя не существует. Он не вернется.

ЕЛЕНА. Не вернется? Ты уверена?

ВИКТОРИЯ. Уверена абсолютно.

ЕЛЕНА. (Задумчиво.) Я не выживу.

ВИКТОРИЯ. Не ты первая, не ты последняя. Все, так или иначе, выживают.

ЕЛЕНА. (Убедительно и серьезно.) А я — не выживу.

Пауза.

ВИКТОРИЯ. У тебя — шок. До сих пор!

ЕЛЕНА. Не знаю, что со мной. Сердце стучит изо всех сил, глаза все видят, я дышу всем воздухом мира… Хочу бежать, хохотать, плакать навзрыд, задыхаться, замирать, торопиться, плыть, чувствовать… Хочу научиться управлять этим самолетом и полететь куда-нибудь!

ВИКТОРИЯ. (Проницательно) Эх, Ляля-Лялечка, все весьма банально. У тебя кто-то уже есть.

ЕЛЕНА. Конечно! У меня есть я сама, папа, внук, дочка, зять и подруги… рассветы, бабочки, цветы, птичье пение, книги, дожди, закаты и квашеная капуста… Уже лет двадцать квашеную капусту ем урывками, потому что Эдик не переносил ее запаха!

ВИКТОРИЯ. При чем тут вообще квашеная капуста?

ЕЛЕНА. А при том, что я теперь ем, ем, ем ее килограммами… Ледяную, чуть подслащенную, с красной рябиной и репчатым лучком, слегка заправленную нерафинированным подсолнечным маслом…

ВИКТОРИЯ. Утешаешься едой! Понимаю, Лялечка, тебе трудно примириться, отвыкнуть от Эда…

ЕЛЕНА. (Вразнос, бесшабашно) Отвыкнуть-то — что! Вот, если вернется, я уже никогда не смогу привыкнуть… (Рыдает) Лучше бы вообще не бросал меня, и я бы тогда не знала, как это, как это … Я боюсь! Я не хочу! Не хочу, не хочу, не хочу, чтобы он возвращался! Не хочу!

ВИКТОРИЯ. Прекратить истерику!

ЕЛЕНА. Извини! Похватаю капусты. Это меня с детства успокаивает! (Приволакивает целый деревянный бочонок и прямо руками с охоткой ест)

ВИКТОРИЯ. Что ж получается? Ты благодарна женщине, которая увела у тебя мужа?

ЕЛЕНА. (С полным ртом, уже утешенная) Ни капельки! С чего мне ее благодарить? Она же для себя старалась. А мне повезло просто случайно.

ВИКТОРИЯ. Ты ее ненавидишь?

ЕЛЕНА. За что?

ВИКТОРИЯ. Она унизила тебя.

ЕЛЕНА. Как это?

ВИКТОРИЯ. Получается, она желаннее тебя, сексуальнее, привлекательнее.

ЕЛЕНА. Так что ж, мне теперь ненавидеть всех, кто привлекательней меня? И потом, это так субъективно…

ВИКТОРИЯ. Но как ты объясняешь, что тебя бросил муж?

ЕЛЕНА. Никак! Бывает необъяснимое счастье!

ВИКТОРИЯ. Шок! У меня! Ну, Ляля… Ну, тихоня! Ну, домашняя клуша! Ну, серенькая мышка! Неплохо, совсем неплохо! Не ожидала от тебя! Но учти — эйфория пройдет быстро! Ты не из тех, кто совладает с самолетом! Смотри, рухнет! Уцелеть бы под его обломками!

Телефонный звонок.

ЕЛЕНА. Алле! Не слышу! Перезвоните!

ВИКТОРИЯ. Вот объясни мне, чему радуешься?

ЕЛЕНА. Не знаю. Просто жизни!

ВИКТОРИЯ. Попробуй выражаться подоступнее. Поконкретнее. Надеешься снова выйти замуж?

ЕЛЕНА. Не знаю. Правда, не знаю. Не хочу ничего клянчить у судьбы. Хочу услышать ее призыв.

ВИКТОРИЯ. Тогда совсем простой вопрос. И рассчитываю на самый примитивный ответ. С кем спишь?

ЕЛЕНА. С Мишкой.

ВИКТОРИЯ. Это с каким? Я его знаю?

ЕЛЕНА. Со стареньким.

ВИКТОРИЯ. С тобой, чем дальше, тем больше впечатлений.

ЕЛЕНА. Хотя, какой он старенький? Моложе меня на три года! Ох, как он потряс меня своей красотой тогда, в Новый год, когда мне его подарили родители.

ВИКТОРИЯ. Знаешь, как это называется?

ЕЛЕНА. Все, что со мной происходит, уже как-то называется?

ВИКТОРИЯ. А ты как думала? Ты ищешь защиты от мира через бегство в младенчество. Ты в мире иллюзий.

ЕЛЕНА. А что не иллюзии?

ВИКТОРИЯ. Все, что реально у тебя впереди. Что у тебя осталось?

ЕЛЕНА. Папа…

ВИКТОРИЯ. (Перебивает.) Не вечен. В маразме. Путает тебя со своей покойной тетей.

ЕЛЕНА. Ну и пусть! Я его люблю.

ВИКТОРИЯ. Это уже из области биологии. Теперь из географии. Дочь, зять и внук в Канаде. Борются за выживание. Вдали от них, ты — обожаемая мать, теща и бабушка. При сближении, — тяжкое бремя. Подруги? Являются эпизодически. Поделиться неприятностями или взять в долг. Если у них все в порядке, забывают даже по телефону поздравить с Новым годом. Постепенно ошалеешь от одиночества и невостребованности. Начнутся перебои со здоровьем. Окончательно и необратимо прекратишь за собой следить. Не справишься с климаксом. И однажды, увидев в зеркале, неряшливую, отвратительную, толстую старуху, ничуть не удивишься.

ЕЛЕНА. (Задумалась) И что же мне, по-твоему, делать?

ВИКТОРИЯ. Срочно завести любовника!

ЕЛЕНА. И все проблемы решены?

ВИКТОРИЯ. Конечно! Любовник — это здоровье, внешность, престиж, образование, стимул к жизни, комфорт, деньги, карьера…

ЕЛЕНА. (Дает отпор) На здоровье не жалуюсь, образование черпаю из книг. Мне комфортно у себя дома. Деньги заработать просто, если легко на душе. Слежу за своей внешностью с наслаждением. Хочется соответствовать красоте этого мира. Стимул к жизни — сама жизнь. Свою работу обожаю!

ВИКТОРИЯ. Ты всегда терпеть не могла химию! И свой научно-исследовательский!

ЕЛЕНА. Я больше не приживалка возле науки. Нашла свое призвание!

ВИКТОРИЯ. И где ты его нашла?

ЕЛЕНА. (Гордо) На вокзале!

ВИКТОРИЯ. Что?!!!

ЕЛЕНА. Вика, это не то, что ты подумала! Я повар! Пока!

ВИКТОРИЯ. Еще хуже! Окончила школу с медалью, институт с красным дипломом, всю жизнь провела в интеллигентной среде…

ЕЛЕНА. И все ради того, чтобы найти, в конце концов, свое призвание!

ВИКТОРИЯ. И что? (Брезгливо) Ты действительно варишь, паришь, жаришь?!

Елена смеется.

ВИКТОРИЯ. Торчишь возле плиты, красная, в засаленном колпаке и с огромной поварешкой?

Елена хохочет.

ВИКТОРИЯ. И все это на вокзале!

ЕЛЕНА. Вокзал — удачно для начала карьеры. Маленькое кафе. Готовлю все блюда. Имею успех, между прочим! К нам очереди! Рецепты просят! Про меня была статья с портретом в газете «Рельсы Родины»!

ВИКТОРИЯ. Ярко выраженная сублимация.

ЕЛЕНА. Чего?

ВИКТОРИЯ. Лена, ты компенсируешь работой свою сексуальную невостребованность.

ЕЛЕНА. Меня в каждую смену сотню раз сексуально востребуют и раза три замуж зовут! Даже иностранцы! Украинец целую неделю уговаривал. Звал с собой в Австралию! Даже папу уговаривал!

ВИКТОРИЯ. Калым за тебя не предлагал? Стадо кенгуру?

ЕЛЕНА. Меня вызывают из кухни в зал. Овации устраивают.

ВИКТОРИЯ. А зарплата грошовая! И после работы втихаря тыришь сэкономленный продукт.

ЕЛЕНА. Деньги не знаю куда девать! Уже ума не приложу, куда их такую прорву тратить? Смоталась на день в Канаду, дала своим тысячу долларов!

ВИКТОРИЯ. Не верю!

ЕЛЕНА. (Вскакивает, вытряхивает деньги из ящика стола, из сумочки, из карманов) Вот, пожалуйста, иду и вся шуршу… Вроде все повытаскиваю, а все равно где-то шуршу… Шуршу, шуршу и шуршу… Эти доллары так раздражают!

ВИКТОРИЯ. Значит, Лена, у тебя есть все?

ЕЛЕНА. Мне хорошо.

ВИКТОРИЯ. Но мужчины у тебя нет!

ЕЛЕНА. А зачем?

ВИКТОРИЯ. Сколько уже без мужчины? Тебя надо срочно спасать!

ЕЛЕНА. Я как-то и не думаю об этом.

ВИКТОРИЯ. Неужели ты не просыпаешься от того, что тебя бросает в жар, тело содрогается, сердце колотится? Не снится, что ты течная сучка и тебя преследует стая кобелей?

ЕЛЕНА. Нагавкаюсь за ночь и весь день хожу осипшая.

ВИКТОРИЯ. Не раздеваешь мысленно встречных мужчин? Не представляешь себя то с одним, то с другим, то сразу с двумя…

ЕЛЕНА. Ну что мы все обо мне да обо мне? Давай о тебе, Виктория!

ВИКТОРИЯ. Предупреждаю, ты — на грани катастрофы!

ЕЛЕНА. Виктория, мне не нравится это обсуждать.

ВИКТОРИЯ. И с Эдом не обсуждала?

ЕЛЕНА. Нет. Зачем?

ВИКТОРИЯ. Бедная Лялечка, даже не догадываешься, почему он тебя бросил? Красивый сексуальный, абсолютно не отбиваемый, запрограммированный на то, чтоб всю жизнь прожить с одной женщиной, с той, с которой впервые переспал.

ЕЛЕНА. Давай лучше расскажу о своей работе. (С искренним увлечением) Посоветоваться надо. Мечтаю открыть собственный ресторанчик.

ВИКТОРИЯ. Закомплексованная трусиха! Имидж тургеневской девушки — последнее прибежище тех, кто не умеет соблазнить мужчину!

ЕЛЕНА. (Раздраженно, на повышенном тоне) Я счастлива!

ВИКТОРИЯ. Кто счастлив, тот не орет об этом истерически! Тебе срочно надо избавиться от комплекса порядочной женщины. Порядочных женщин ценят одни импотенты. По жизни твой Тургенев любил блядей! И Чехов, и Бунин, и Толстой, и другой Толстой, и третий Толстой, все Толстые любили блядей! Эти наши кумиры в сиропе, устраивали оргии, что мало не покажется. А такие, как ты, делают свою жизнь по их вранью! Соплями о возвышенной любви они заморочили несколько поколений, наплодили импотентов и фригидок! До полного вырождения нацию довели! Ты оргазм-то хоть раз испытала? Ты хоть представляешь, что такое оргазм?

ЕЛЕНА. Ну, перестань… Когда по телевизору твоя передача, я просто выключаю! Как не стесняешься говорить об этом… На тебя смотрят миллионы!

ВИКТОРИЯ. Сейчас даже двенадцатилетние умеют испытывать оргазм!

ЕЛЕНА. О, Господи, помоги им научиться хоть чему-нибудь еще!

ВИКТОРИЯ. Секс — основной инстинкт. И в том, что наконец-то это доходит до всех, и моя заслуга! Пропагандирую секс уже пять лет и поверь, кое в чем и сама начала разбираться!

ЕЛЕНА. Не хочу жить инстинктами, даже основными!

ВИКТОРИЯ. Елена, официально заявляю, — ты опасна для общества!

ЕЛЕНА. Я?!

ВИКТОРИЯ. Именно ты! Сегодня ты мужчин боишься, потом начнешь ненавидеть, а после … убивать… Превратишься в серийную убийцу! Получишь пожизненный срок! И в тюрьме сойдешь с ума от сексуального голода!!! Не проще ли, пока не поздно, с кем-нибудь переспать?

ЕЛЕНА. Ну как это я, ни с того ни с сего с кем-то?...

ВИКТОРИЯ. Легко! А какие проблемы?

ЕЛЕНА. Ну что я возьму и кому-то, просто так брякну — давай переспим!

ВИКТОРИЯ. Конечно!

ЕЛЕНА. А он скажет, — извините, но мне нравится другая женщина.

ВИКТОРИЯ. Это еще никого из них не остановило!

ЕЛЕНА. А вдруг я нарвусь на порядочного человека? Который не спит с кем попадя? Мало ли, не повезет мне!

ВИКТОРИЯ. Трусиха! Никогда не задумывалась, почему именно мужчины пользуются эротикой по телефону и обожают порнофильмы? Потому что все они мечтают о секс бомбе! Но никто представления не имеет, что это такое. Поэтому, они верят практически любой женщине, которая талдычит им, что она-то и есть секс бомба. Чтобы, в их представлении стать секс бомбой, не надо ни молодости, ни ума, ни красоты, ни обаяния, ни шарма, ни хороших манер… Ты вполне с этим справишься!

ЕЛЕНА. Спасибо, что веришь в меня! И что надо делать?

ВИКТОРИЯ. Непрерывно говорить о сексе все, что придет в голову. Например, где-нибудь на вечеринке, подсаживаешься к кому угодно и вполголоса начинаешь… (Изменив тон.) Вы мне сегодня снились… Мне снилось, что я маленькая девочка, на мне пышное платье, все в рюшечках, и с большим бантом… А вы — мой папа… Я перепачкалась вареньем… А вы такой строгий… вы кричите на меня…потом тащите в ванну, снимаете с меня платье, трусики, гольфики… Вы начинаете с меня слизывать варенье…сначала с ладошек, потом отсюда… (Показывает), потом отсюда…

ЕЛЕНА. Папа? Нет, я — против! Именно отсюда — против категорически!

ВИКТОРИЯ. Их всех тянет на малолеток и кровосмесительство. (Другим тоном) Я чувствую себя виноватой, и я боюсь вас…и я испытываю еще что-то…

ЕЛЕНА. И тут является мама!

ВИКТОРИЯ. (Не обращая внимания) Потом вы суете меня под душ… под ледяной… И моете рукой…вот здесь, здесь, так медленно… и у вас такое ужасное злое выражение в лице, и вы не смотрите на меня… Мне холодно, я плачу, прошу меня отпустить, я уже совершенно чистая, но… вы даже не смотрите на меня… И вдруг замечаете, что я вас всего обрызгала водой и кричите, — я сейчас тебя накажу! Я приседаю на корточки и не могу шевельнуться от страха и вдруг вижу розги на краю ванной… А вы начинаете раздеваться и все время орете — я тебя накажу! (Другим тоном) Немножко садизма их возбуждает.

ЕЛЕНА. И тут входит мама! Самое время!

ВИКТОРИЯ. (Тем же тоном.) Вы хватаете розги, хватаете меня под мышку, швыряете на постель и начинаете пороть… Я все время умоляю вас простить меня…

ЕЛЕНА. О, Боже, где шляется мама?

ВИКТОРИЯ. Мама не явится. Ты — сирота! (Прежним тоном) А потом медленно покрываете поцелуями каждый след от розги, прижимаете меня к себе… я всхлипываю и тоже прижимаюсь к вам… и вдруг начинаю вас кусать, рвать зубами…

ЕЛЕНА. Рвать зубами? Молочными?!... Усваиваю... Чуточку мазохизма тоже не повредит?

ВИКТОРИЯ. Молодец! Ну и так далее… И все это говоришь, смущаясь, беззащитно, как бы не в силах совладать с собой… Сама не понимаешь, что происходит… Эдакое желание, которое откуда-то из космоса пролилось на тебя… Ты вовсе не соблазняешь его… не осмеливаешься, но… кто же, как не он, может помочь разобраться с этим бредом? Сначала придумывай текст заранее, а потом научишься импровизировать… Если в постели что-то будет не получаться, сваливай на то, что сон путаешь с явью и все время бубни, задыхаясь, как он сексуален… ты его так заморочишь и собьешь с толку, что он поверит, будто ты секс бомба. А секс бомб не бросают, их преследуют.

ЕЛЕНА. Не подходит. Я хочу научиться быть сама собой. И хочу, чтоб меня любили, такой, как есть, без всяких хитростей.

ВИКТОРИЯ. Посмотри мне в глаза и ответь абсолютно честно. Хочешь переспать с кем-нибудь? Ну? Ну? Не трусь! Боишься ответить?

ЕЛЕНА. Я не животное.

ВИКТОРИЯ. Да или нет?

ЕЛЕНА. Нет.

ВИКТОРИЯ. Крайне запущенный случай. Нужны неотложные меры. Пришлю Лелю.

ЕЛЕНА. Какую Лелю?

ВИКТОРИЯ. Лелю! Моего мужа!

ЕЛЕНА. Зачем? Я с ним мало знакома. Зачем?

ВИКТОРИЯ. Именно за тем!

ЕЛЕНА. Не понимаю!

ВИКТОРИЯ. Понимаешь!

ЕЛЕНА. Ты что? Ты хочешь, чтобы …

ВИКТОРИЯ. Чего не сделаешь для подруги!

ЕЛЕНА. Ты?... своего мужа?…

ВИКТОРИЯ. Об этом не беспокойся! Мы это изменой не считаем.

ЕЛЕНА. А что считаете?

ВИКТОРИЯ. Пока это выше твоего понимания.

ЕЛЕНА. Ты его не любишь.

ВИКТОРИЯ. У нас не книжные отношения…

ЕЛЕНА. А какие?

ВИКТОРИЯ. Отношения мужчины и женщины, уверенных в себе, самодостаточных и цивилизованных. Жди завтра. Я его проинструктирую.

ЕЛЕНА. Нет!

ВИКТОРИЯ. Чего ты боишься? Он не набросится на тебя! Наоборот, ты должна соблазнить! И неизвестно, удастся ли? Я создаю тебе лабораторные условия для первого опыта.

ЕЛЕНА. Я что, крыса, что ли? Чтоб трахаться в лабораторных условиях?

ВИКТОРИЯ. Уверена, у тебя не получится. Леля слишком набалован и требователен. Но это твой шанс, испытать себя, ничем не рискуя.

ЕЛЕНА. Нет! И хватит об этом. Лучше покажу себя в деле! Хочешь? Сюрприз!

В эпизоде ниже допускается импровизация. Актрисы, как женщины, исходя из собственного опыта могут придумать другую ситуацию и другой текст на ту же тему и ради того же эффекта. Но, как и в моем варианте, момент пародийности и вульгарного фрейдизма должен присутствовать непременно. Играть всерьез недопустимо — возникнет пошлость.

Рецепт мой! Берем бананы! (Танцующей походкой идет за бананами и приносит огромную кисть.) Выбери! (Показывает бананы Виктории, любуется ими, поглаживает их.) К какому тебя тянет?

ВИКТОРИЯ. Я равнодушна к бананам!

ЕЛЕНА. Равнодушна? Не верю! Ты просто ни разу в жизни не съела ни одного банана, как надо! Я люблю, когда потолще и подлиннее! (Неспешно выбирает, улыбаясь бананам.) Но гигантов не надо! Пресытишься! Съедать надо столько, чтобы очень-очень хотелось еще! (Выбирает наконец) Вот этот! Но окончательно выбрать можно только после того, как снимешь кожуру. (Медленно чистит банан.) Снимаю нежно, чтобы не повредить плоть, чтобы ему было приятно… О! Ах, какой красивый! Теперь, едва-едва касаясь до его обнаженной плоти пальцами, ищу самое… это так интимно… самое трепетное место…И здесь уже нажимаю посмелее, пальчики мои бегают быстро-быстро…остановиться нельзя не на секунду… Все внимание лучше сосредоточить на этом месте, но и про весь банан забывать не следует… Его нельзя держать кое-как…Его надо любить весь! А теперь… ввожу взбитые сливки… Ты еще не предвкушаешь, какое наслаждение тебя ждет?

ВИКТОРИЯ. (Не без раздражения.) Просто какие-то африканские страсти!

ЕЛЕНА. А теперь осторожненько закрепим его в этом бисквите. Бисквит довольно крепкий и не сладкий. Для контраста. Пусть немного постоит. Пусть помучается в ожидании. Он должен быть комнатной температуры. И самое главное, — я наношу на него вот это — взбитые сливки с шоколадом и медом. А вот они должны быть ледяные! Подтеки должны расположиться искушающе. Готово! (Не без сожаления протягивает Виктории.) Пожалуйста! На здоровье!

ВИКТОРИЯ. Я же сказала, не люблю бананы!

ЕЛЕНА. Тебя это не соблазняет?

ВИКТОРИЯ. Представь, нисколько!

ЕЛЕНА. А я не могу устоять перед этим.

Елена облизывает банан, издавая легкие стоны, изгибаясь, откидываясь, с закрытыми глазами. Наконец, с громким стоном вцепляется в банан зубами, замирает и почти кричит от наслаждения.

ЕЛЕНА. Схожу с ума, когда взбитые сливки брызжут мне на лицо!

Виктория смотрит на нее.

Если была импровизация, то далее строго по моему тексту.

Телефонный звонок. Елена не слышит. Тогда Виктория встает и берет трубку. Смотрит на Елену, но та ничего вокруг не замечает.

ВИКТОРИЯ. Алле! Вас не слышно! (С внезапной яростью.) И прекратите сюда названивать!!! (Швыряет трубку.)

ЕЛЕНА. (Она доела банан и с совершенно невинным видом, оборачивается к Виктории.) Кончила! Это было, как всегда, немыслимое наслаждение! После этого, я всегда засыпаю! Поэтому, лучше это делать в постели!

Комната Елены. В основном, кровать. Застелена белоснежным покрывалом. По нему продумано раскиданы красивые, разной формы и размера, подушки. Возле кровати — кресло-качалка. В нем сидит тот самый плюшевый Мишка, довольно большой.

Елена в красном — на одном конце кровати, на самом краюшке. Олег в футболке и джинсах, стоит. Это старообразный мужчина, сутулый, в очках, которые ему не идут. Он смотрит на Елену, как школьный учитель на нерадивую ученицу.

ЕЛЕНА. (Продолжает) … мне снилось, что я маленькая… маленькая… не знаю, как лучше выразиться…

ОЛЕГ. (Терпеливо подсказывает) Маленькая девочка.

ЕЛЕНА. Не девочка…

ОЛЕГ. (С подчеркнутым пониманием) Мальчик. Даже интереснее.

ЕЛЕНА. Мальчик?! С ума сошел!

ОЛЕГ. (Сочувственно) Не мальчик и не девочка? Уже любопытно.

ЕЛЕНА. Мне снилось, что я… дельфин…

ОЛЕГ. (С сомнением) Может что-то попроще… Допустим, нимфа… А?

ЕЛЕНА. Что приснилось, то и приснилось. Я не сторож снам своим.

ОЛЕГ. Ну, пусть хотя бы дельфиниха.

ЕЛЕНА. Пусть. И я испачкала свой чудесный хвост.

ОЛЕГ. Чем?

ЕЛЕНА. Ну, представляешь, какое дерьмо все кому не лень, льют нынче в мировой океан…

ОЛЕГ. А я, значит, твой папа-дельфин?

ЕЛЕНА. Нет-нет-нет, никакой не папа, и даже вообще не дельфин…

ОЛЕГ. Пингвин?

ЕЛЕНА. Не похож. У тебя такие уши, как пропеллеры, отверстие вместо носа, а вместо…

ОЛЕГ. Да, хотелось бы узнать, что именно вместо? С этим, надеюсь, все в порядке?

ЕЛЕНА. Ты мне снился... как бы это сказать…

ОЛЕГ. Но позже я хоть что-то снял?

ЕЛЕНА. Допустим…

ОЛЕГ. Дальше?

ЕЛЕНА. А дальше ворвался наш участковый и набил тебе морду, чтоб не приставал к дельфинам!

ОЛЕГ. Будем считать, ты соблазнила… на троечку с минусом. (Рывком бросается на Елену и опрокидывает ее навзничь)

Елена влепляет пощечину, вырывается, резко вскакивает и отбегает в дальний угол.

ОЛЕГ. (Потирает щеку) Сон в руку… Послушай, не понял, боишься, что ли?

ЕЛЕНА. Условный рефлекс. Приобрела на вокзале.

Пауза.

ОЛЕГ. Так мы будем заниматься этим или как? Я не понял.

Пауза.

ОЛЕГ. Понял. Не будем.

Пауза.

ОЛЕГ. Подойди! Чего в угол забилась? Присядь. Поговорить надо. Не бойся ты! Мы уж лет двадцать знакомы! Я, что, похож на сексуального маньяка?

ЕЛЕНА. Не знаю.

ОЛЕГ. Что, значит, не знаю? Похож или нет?

ЕЛЕНА. Не видела ни одного сексуального маньяка.

ОЛЕГ. Ладно, подойди ближе. Есть предложение. Деловое.

ЕЛЕНА. Отсюда слышу.

ОЛЕГ. Такой идиотизм со мной впервые. Даю честное слово, приставать не буду!

ЕЛЕНА. (Присела туда же, где и раньше) Ну?

ОЛЕГ. Сними с себя что-нибудь!

ЕЛЕНА. Зачем?

ОЛЕГ. Потом объясню. Сними что-нибудь, побыстрее!

ЕЛЕНА. Мне — не жарко.

Олег внезапно раскидывает всю постель, создав чудовищный беспорядок.

ЕЛЕНА. (Вскакивает) С ума сошел?!

Олег бросается к ней и ловко сдергивает с нее юбку. Елена взвизгивает и снова влепляет ему пощечину.

ОЛЕГ. Что ты все по одной и той же лупишь?!

ЕЛЕНА. Честное слово дал!

ОЛЕГ. А я не пристаю! Но! В любой момент может явиться Витька!

ЕЛЕНА. Еще и Витька?! О групповом сексе не договаривались!

ОЛЕГ. Витька, моя жена…

ЕЛЕНА. Виктория? О, господи! Ты — Леля, она — Витька! Не разберешься, кто жена, кто муж. Фрейда на вас нет!

ОЛЕГ. Витька может нас застукать. Явится внезапно и застукает. Кровать в порядке, мы одетые, торчим по разным углам. Сразу все поймет!

ЕЛЕНА. Действительно, войдет внезапно — а муж с ее школьной подругой не трахается! Как Вика это переварит?

ОЛЕГ. Скандал гарантирую. Поэтому, у меня предложение!

ЕЛЕНА. Валяй!

ОЛЕГ. Посидим до ее прихода, а скажем, что все было.

ЕЛЕНА. Неужели ты способен так цинично обмануть жену?

ОЛЕГ. С Витькой непросто. Она — эксклюзивная женщина! Ну? Договорились?

ЕЛЕНА. Обмануть школьную подругу? Как посмотрю после этого в ее честные заботливые глаза?

ОЛЕГ. Принципиальная? Тогда, давай! Ложись! Но предупреждаю, без гарантий! Момент упущен!

ЕЛЕНА. Напрягись! Это же ради Виктории!

ОЛЕГ. Ей в любом случае скажем, что получилось.

ЕЛЕНА. Все время пытаешься втянуть меня в преступный сговор против подруги! Не хочу погрязнуть во лжи! Не способна жить двойной жизнью!

ОЛЕГ. Честно говоря, мне не до секса… Но… давай попытаюсь, что ли…

ЕЛЕНА. Итак, я оказалась перед роковым выбором — разврат во спасение меня или ложь во спасение тебя! И ты считаешь, что Викторию, такую эксклюзивную, такую проницательную, такого тонкого психолога можно ввести в заблуждение? И это сумеет сделать такая сексуальная заурядность, как я? А ты? Всегда врешь ей или иногда проговариваешься?

ОЛЕГ. Не вру никогда!

ЕЛЕНА. И часто Вика так спасает подруг?

ОЛЕГ. У вас, у женщин много сексуальных проблем. То с мужем что-то, ну, в общем, не так, как бы хотелось, а то вообще никого долго нет… А это — депрессия, это — губит здоровье, снижает самооценку…

ЕЛЕНА. И ты всегда готов… поправить здоровье ее подруг, повысить их самооценку… И честно отчитаться Вике? Вот они — благородные миссионеры секса!

ОЛЕГ. У нас особые отношения.

ЕЛЕНА. Но это не мешает тебе врать Вике, если что-то не вытанцовывается, вот как сейчас со мной!

ОЛЕГ. До сих пор все было нормально.

ЕЛЕНА. Лиха беда начало! Годы-то работают не на тебя!

ОЛЕГ. Вот только не надо этих намеков! Не во мне причины того, что сейчас происходит между нами!

ЕЛЕНА. (Невинно) Так ничего же и не происходит!

ОЛЕГ. (Довольно агрессивно наступает на Елену.) Произойдет!

ЕЛЕНА. (Также агрессивно.) А Вика тоже не бросает твоих друзей в беде? Всегда готова? По первому зову?

ОЛЕГ. (Отступает.) Мужчины — другое дело. Они не грузят друзей своими проблемами.

ЕЛЕНА. (Преследует.) А если проницательная Вика захочет облагодетельствовать кого-то по собственному почину?

ОЛЕГ. Мы доверяем друг другу.

ЕЛЕНА. (Добивает.) Безусловно, у вас для этого все основания.

ОЛЕГ. Витька — свободный человек. Она — не моя собственность! И, вообще, в этом смысле, человечество развивалось по неправильному пути. Считать изменой физическую близость? Да это же абсурд!!!

ЕЛЕНА. Вредная привычка!

ОЛЕГ. Посуди сама! Где логика? Вот — два человека. Они любят друг друга, уважают, ценят, им отлично в койке. Они хотят прожить жизнь вместе. И вдруг, под случайное настроение или, что греха таить, просто по пьянке, один из них, неважно, кто именно, — я это подчеркиваю, — переспит с другой женщиной. И что? Все разрушить? Чтоб оба страдали?

ЕЛЕНА. Когда любишь и уважаешь, то случайно, по пьянке, не изменишь!

ОЛЕГ. Ну, здрассти, приехали! Ты идеалистка какая-то! Да сплошь и рядом изменяют по пьянке!

ЕЛЕНА. Сплошь и рядом по пьянке, это я конечно наблюдаю. Но сплошь и рядом, любовь и уважение что-то в глаза не бросаются!

ОЛЕГ. Пусть не по пьянке, пусть влюбилась в другого мужчину. Временно. И что? Все рушить? Кому это надо?

ЕЛЕНА. Не знаю… все так запутано и переплетено… Мы помним Данта, любившего умершую Беатриче… Какая логика в его любви? Однако ж мы его боготворим за эту абсурдную любовь… Бьемся над загадкой любви и гибели Пушкина… Плачем по Джульетте и Ромео, с их нелепым, по нашим меркам, самоубийством… А те, кто легко управляется со своими чувствами и желаниями, что нам до них? Они не интересны!

ОЛЕГ. Люди э т о делают исключительно для собственного удовольствия и не оглядываются на мнение человечества.

ЕЛЕНА. Но отчего же тогда, одно и то же пронзает наши сердца много-много веков? Волнение первого свидания… Верность и нежность? И нет мужчины прекраснее, чем тот, кто боготворит свою женщину… О, Боже, они сходились на дуэли и отдавали свои жизни за честь женщины…Что чувствовали эти женщины? Как это — быть любимой? Как это — когда тебя боготворят? Мне скоро сорок шесть, и за всю жизнь мужчина меня любил всего несколько секунд…Стоял на коленях и смотрел снизу вверх с мольбой, отчаяньем, восторгом, страхом, нежностью… Помню все… каждую щербинку на паркете у его колен… солнечные зайчики… Все-таки, куда девались солнечные зайчики?... И из-за этих-то секундочек я прожила с ним двадцать семь лет, и прожила бы до смерти, если б он сам меня не бросил…Неужели это все, что отпущено мне судьбой? А остальное — фантазии, грезы, иллюзии? Если грезы, то откуда они в нас и почему столь повсеместны и неистребимы? Или, все-таки права Вика? И ничего нет, ничего… Только основной инстинкт?

ОЛЕГ. (Обнимает Елену) Обманем ее?

ЕЛЕНА. (Равнодушно) Давай обманем!

ОЛЕГ. (Обнимает Елену, гладит по волосам и целует ей лицо) Ну вот и поладили, и договорились…

ЕЛЕНА. (Отстраняется) Договорились, что обманем.

ОЛЕГ. Обманем! Скажем, ничего не было. (Обнимает Елену) И пусть себе устраивает скандал!

ЕЛЕНА. (С укором, без всякого сексуального намека). У меня голова кругом от тебя!

ОЛЕГ. В основном инстинкте есть своя прелесть! (Обнимает Елену и целует)

ЕЛЕНА. (Отстраняется) Ты что? Всерьез?

ОЛЕГ. Скажи — да. И поймешь, какой я иногда серьезный! Не надо из любого пустяка создавать проблему!

ЕЛЕНА. Не могу я с мужем подруги! Чту заповедь!

ОЛЕГ. (Отстраняется от Елены.) Нет проблем! Мы разводимся. Через неделю!

ЕЛЕНА. Разводитесь? Просто эпидемия какая-то!

ОЛЕГ. Витька… выходит замуж за … за другого…

ЕЛЕНА. И… как ты?

ОЛЕГ. Я, как положено, страдаю и… не показываю своих страданий никому. Получается?

ЕЛЕНА. На пятерку с плюсом! Прости!

ОЛЕГ. За что?

ЕЛЕНА. Ты страдаешь, а я тебя по морде луплю.

ОЛЕГ. И это справедливо. Потому что ничего не хочу от тебя! Вика дня три уговаривала, убеждала, настаивала, требовала… она считает, что секс лечит, отвлекает, утешает…

ЕЛЕНА. А меня лечит, отвлекает и утешает квашеная капуста! Хочешь?

ОЛЕГ. Нет.

ЕЛЕНА. Ты совсем скис…

ОЛЕГ. Парочка из нас получилась… ураганная! (Вздыхает.) Много у тебя мужчин было?

ЕЛЕНА. (Пожимает плечами) Муж.

ОЛЕГ. Второй мужчина — гораздо труднее, чем первый и третий. Второй мужчина — революция для женщины!

ЕЛЕНА. Будет ли второй?

ОЛЕГ. Ты его любила?

ЕЛЕНА. Нет.

ОЛЕГ. А жили как?

ЕЛЕНА. Хорошо.

ОЛЕГ. Страдала, когда ушел?

ЕЛЕНА. Нет.

ОЛЕГ. Ты сильная и смелая женщина.

ЕЛЕНА. Не знаю. Оказалось, я сама мало с собой знакома.

ОЛЕГ. А я не сильный и не смелый. (Обнимает ее) Помоги мне, а то завою. (Воет) У-ууу!

ЕЛЕНА. Перестань!

ОЛЕГ. (Мотает головой) У-ууу…

ЕЛЕНА. Что я тебе? Служба спасения?

ОЛЕГ. У-ууу… Соблазни меня и брось! Мне надо хоть как-то отвлечься! Ну, попробуй хоть раз быть женщиной! У-ууу…

ЕЛЕНА. Да или нет?... Орел или решка? (Отскакивает от Олега) Поймаешь, будь по-твоему!

ОЛЕГ. (Проворно хватает ее в объятия) Уже поймал!

ЕЛЕНА. Нет-нет. Я завяжу тебе глаза, чтоб ничего не видел…

ОЛЕГ. Зачем? Достаточно снять очки! (Снимает)

ЕЛЕНА. Нет, совсем ничего! (Завязывает ему своей юбкой глаза) Лови! (Отскакивает и дразнит) Поймаешь — твоя! (Сбрасывает туфли на каблуках и отбегает в дальний угол) Я — здесь! Вот — она!

Олег растопыривает руки и идет на голос. Но Елена бесшумно передвигается в другой угол. Олег шарит руками по воздуху.

ОЛЕГ. Почему она меня бросила? Были такие хорошие отношения! Понимали друг друга!

ЕЛЕНА. (Лукаво) Я не слишком быстро бегаю?

Олег неожиданно резко кидается на ее голос, Елена едва успевает ускользнуть, но Олег интуитивно поворачивает за ней и чуть не ловит. Елена отскакивает и падает.

ЕЛЕНА. Ты подглядываешь!

ОЛЕГ. Ничего не подглядываю! Дышишь, как паровоз! (Шарит руками по полу)

Елена проворно и бесшумно уползает под кровать и выглядывает оттуда.

ОЛЕГ. (Активно ищет) Ну, где ты? Не могу!… Не умею!…Я — ничто, без нее! Под кроватью! Двадцать лет! (Ныряет под кровать, Елена визжит) Попалась! Двадцать лет! Нечестно царапаться! Так не договаривались!

ЕЛЕНА. (Вырывается и выкарабкивается из-под кровати) Договаривались, что поймаешь! А ты не поймал, не поймал!

ОЛЕГ. (Вылезает из-под кровати и бросается на нее) Поймаю!

Он беспорядочно носится по комнате, а Елена аккуратненько, как балерина, ускользает от него. Тихонько вскакивает на постель. Олег натыкается на постель, но не догадывается, что Елена рядом.

ОЛЕГ. Впереди — пустота и мрак! Где ты?

ЕЛЕНА. Нашел дурочку! Буду соблазнять молча!

Олег кидается на постель, но Елена спрыгивает и бесшумно отбегает.

ОЛЕГ. Вот — детский сад! Где ты? (Мечется по комнате) Где ты? Ушла? Где?

Елена бесшумно встает у него на пути, чтобы он смог ее поймать, но Олег прямо, перед ней кидается в другую сторону. Елена смеется. Олег разворачивается к ней, но Елена снова бесшумно отбегает и тихонечко укладывается на кровать, вытягивается и лежит. Она лежит себе, а Олег мечется по углам, пролезает под кроватью…

Безусловно, в эпизоде «Игра в жмурки» необходима импровизация артистов. Если все расписать слишком жестко, то сцена много потеряет в непосредственности. Тут возможно множество мизансцен. К примеру, Елена подсовывает вместо себя «Мишку», толкает на Олега кресло-качалку, он падает туда, а она его раскачивает, и он не может выбраться; Елена пристраивается позади Олега и заводит параллельно игру в «пятнашки», и т.п.

ОЛЕГ. Ты здесь? Все! Больше не играю! Все!!! С женщинами завязываю вообще! (Внезапно срывает с глаз юбку и кидается на кровать, прямо на Елену.) Попалась!!! Не отпущу! Даже не надейся! Ну, я тебе сейчас устрою! (Стонет и хватается за поясницу) Чертов радикулит! Теперь три дня не разогнусь!

ЕЛЕНА. (Высвобождается из-под Олега и встает) Все-таки, не орел, а — решка.

Звонок в дверь.

ЕЛЕНА. Твоя! Пришла забирать. (Осматривает разгромленное пространство) А что? Стыдиться нечего! Повсюду следы бурно проведенного времени. И ты, обессиленный, честно потрудившийся над дамой. Очень болит?

ОЛЕГ. Вообще не болит. Просто скрутило.

ЕЛЕНА. Поза убедительная. Но лицо не очень. Ты не смог бы выжать из себя выражение более глубокого удовлетворения?

Длинный звонок в дверь.

ЕЛЕНА. Иду открывать! Я похожа на женщину, только что перенесшую десяток оргазмов без наркоза?

ОЛЕГ. Стащи, пожалуйста, с меня джинсы!

ЕЛЕНА. Предусмотрительно! (Стаскивает с него джинсы) Докатилась! Сама стаскиваю с мужиков штаны, да еще тороплюсь. (Оценивает) Ты прав. Так колоритнее!

Очень длинный звонок.

ЕЛЕНА. (Про звонок) Это уже просто бестактно! Даже не приходит в голову, что она может грубо ворваться в… процесс.

ОЛЕГ. Открывай уже!

ЕЛЕНА. Гулять так, гулять! Кинем нашу Викторию по полной программе…(Сбрасывает с себя верхнюю часть костюма). Нет, полумеры унизительны! (Снимает бюстгальтер и забрасывает наверх)

Олег, вытянув руку, суетливо ищет и находит очки, надевает и смотрит на Елену.

ЕЛЕНА. Ну, Виктория, держись! (Направляется открывать дверь).

ОЛЕГ. (Отчаянно) Не открывай!

Елена замирает и оборачивается к нему. Они смотрят друг на друга. Длинный звонок.

Кухня Елены. Но теперь стол круглый, небольшой. Все вокруг в коврах.

Елена и Олег завтракают. Знакомая кадушка с капустой возле стола, и они прямо руками из нее достают. А на столе картошка в кастрюльке и одна тарелка на двоих, над которой они чистят вареную картошку.

Сейчас Елена и Олег похожи на подростков, сестру и брата, оставленных родителями без присмотра. Елена в коротком цветастом обтягивающем халатике на бретельках. На Олеге — старенькая пижама Елены, черно-белая, с круглым широким отложным воротником с зубчиками по краям. Он в ней похож на Пьеро. Это выглядит не фарсово, а трогательно. И те же очки нынче Олегу к лицу.

ЕЛЕНА. (Вопит внезапно) Эврика!!!

ОЛЕГ. (Невозмутимо) Ну?

ЕЛЕНА. Знаю, что делать!

ОЛЕГ. (Также невозмутимо) Ну?

ЕЛЕНА. Сгущенного молока — вот что!

ОЛЕГ. (С сомнением в голосе) Сладкого?

ЕЛЕНА. Как не парадоксально! И суфле запоет! Врубаешься?

ОЛЕГ. Медленно…

ЕЛЕНА. Круглая бестолочь ты! Тресковая икра сама по себе суховатая и безвкусная. Верно?

ОЛЕГ. Ну?

ЕЛЕНА. Но в ней какая-то загадка! Есть потенциал! Сгущенка смягчит сухость, а, чтобы нейтрализовать сладость, я вложу чуточку хрена! И что получается?

ОЛЕГ. (Заинтересованно и радостно) Что?

ЕЛЕНА. Тресковая икра. Оливковое масло. Штучки четыре-пять каперсов, это методом проб… сгущеночки… граммов тридцать-пятьдесят… две-три горошинки перца, немножко маиса, штучек пять средних креветок, столовую ложку водки…

ОЛЕГ. Гениально!

ЕЛЕНА. Чувствуешь вкус?

ОЛЕГ. Чувствую… (Глядя радостно в глаза Елене напевает Мелодию Суфле из тресковой икры…)

Елена ревниво следит за каждой нотой, но вдруг — запинка…

ОЛЕГ. (Смущенно) Чего-то сбился… (Начинает сначала)

Теперь Елена подпевает ему, но… снова — запинка.

ЕЛЕНА. Вот не хватает чего-то… завершающей ноты!

ОЛЕГ. Может быть?

ЕЛЕНА. Нет.

ОЛЕГ. А если?

ЕЛЕНА. Не то!

ОЛЕГ. Да, ты права… Вот что!

ЕЛЕНА. Да! Да!!! У тебя всегда гениальные идеи! Да!

ОЛЕГ. Всего один!

ЕЛЕНА. Средний! Обалдеть! Как не сообразила — всего один средненький шампиньон! И…

И вдвоем ту же мелодию до самого победного финала!

Возле стола — Эдуард и Виктория. Виктория в черном, слоеном, плиссированном. Летний костюм Эдуарда наводит на ассоциации с Арлекином. (Ассоциации, но не более того.)

ЕЛЕНА. (Эдуарду) Эдик! Привет! Это — неожиданно!

ВИКТОРИЯ. Привела с собой. Чтоб открыл дверь своим ключом. Неделю звоню в вашу дверь! Схожу с ума!

ЕЛЕНА. Зачем звонишь и отчего сходишь с ума?

ВИКТОРИЯ. Живы или нет?

ЕЛЕНА. Разве то, чем мы занимались, опасно для жизни?

ВИКТОРИЯ. В вашем возрасте реально опасно!

ОЛЕГ. Предупреждать положено! А то совсем не берегли себя! Теперь выясняется, что страшно рисковали!

ВИКТОРИЯ. Леля, ты уволен!

ОЛЕГ. (С искренним недоумением) Откуда?

ВИКТОРИЯ. С телевидения!

ОЛЕГ. Подамся в кулинары!

ЕЛЕНА. Вика, Эдик, завтракать будете?

ВИКТОРИЯ. Завтракать квашеной капустой и картошкой в мундире — пошло!

ЕЛЕНА. Не ждали гостей!

ЭДУАРД. А я бы позавтракал.

ВИКТОРИЯ. Квашеной капустой?!

ЭДУАРД. А что в капусте предосудительного? (Берет чуть-чуть капусты и отправляет в рот)

ВИКТОРИЯ. Ешь квашеную капусту? Ты?! Квашеную капусту? Ты? Ешь?!

ЭДУАРД. Да, ем. Я. Стал терпимее.

ВИКТОРИЯ. Леночка, а почему тебе не приготовить свое суфле из тресковой икры?

ОЛЕГ. Ждать долго! Пока треску поймаешь…

ЕЛЕНА. Готовить в будни суфле, все равно что — в кринолине разъезжать на трамвае, набитом битком.

ОЛЕГ. Витек, надо сделать Лене рекламу. Собирается открыть ресторан! Она — находка для телевидения. Записывает рецепты в нотных тетрадях нотами?! У Лены, сливки тридцати пятипроцентной жирности — «ми», а тридцати трехпроцентной — уже «ми-бемоль»…Взбитые сливки звучат так… (Напевает)

ВИКТОРИЯ. Ты не понял. Ты уволен. Ты сорвал запись передачи. Сценарий был у тебя.

ОЛЕГ. (Искренне) Извини, Витек!

ВИКТОРИЯ. Ничего. Я-то выкрутилась!

ОЛЕГ. (Елене) Возьмешь меня в свой ресторан? Посудомойкой?

ЕЛЕНА. Посудомойку я куплю!

ЭДУАРД. А что ты здесь вообще делаешь, Олег?

ВИКТОРИЯ. (Без всякой иронии.) Он здесь по моей просьбе. Консультировал Лену!

ЭДУАРД. Консультировал? (Задумывается.)

ОЛЕГ. (Пропевает мелодию.) Это борщ. Вариации на тему. В Лениной аранжировке! На ее борщ подсаживаешься, как на наркотик. Вчера я съел шесть порций. Люди на поезд опаздывают из-за ее борща! Лена — прима, звезда, волшебница, маэстро…Так ее называют на вокзале. Переманивают в самые шикарные рестораны! А владелец кафе, армянин, не отступает от нее ни на шаг, вращает глазами, скрежещет зубами и хватается за кинжал.

ВИКТОРИЯ. (Елене) Говорят, армяне хороши в постели?

ЕЛЕНА. В нашем кафе нет постелей, только столики.

ОЛЕГ. Он любит Лену, как дочь!

ВИКТОРИЯ. Ну-ну!

ОЛЕГ. Как внучку!

ВИКТОРИЯ. Ого!

ОЛЕГ. Как правнучку! Пригласил Лену и… меня… на свой юбилей в Армению. На столетие! И Лене, там в горах, позволили готовить шашлык!

ВИКТОРИЯ. Какая честь!

ОЛЕГ. Конечно, честь! Они к шашлыку женщин не подпускают! Мужчины не сводили с Лены глаз, следили за каждым ее движением, нервничали, но она покорила всех! Ее шашлык пошел на ура! Эти ковры подарены ей. На таможне нас приняли за челноков. Такую пошлину содрали!

ВИКТОРИЯ. (Пристально рассматривает Олега) Как же я сразу-то не догадалась! Вижу — сильно изменился. Другой человек. А понять, в чем дело — не могу! Ты растолстел!

ОЛЕГ. (Тщеславно.) Не без этого! Но это заслуга Елены. Каждый мой новый килограмм — дань восхищения Лениным талантом!

ВИКТОРИЯ. (Констатирует осуждающе) Леля, ты забыл, какой сегодня день.

ОЛЕГ. Прекрасно помню! Пятница. Или — что? Уже — суббота?!!!

ВИКТОРИЯ. Вторник! День нашего развода.

ОЛЕГ. Ой, извини, Витек! Я в секунду соберусь! (Стремительно переодевается) Паспорт с собой… Свидетельство о браке ты не забыла? Я готов. Помчались!

ВИКТОРИЯ. Эд, уходим!

Эдуард не слышит ее. Он практически все время смотрит на Елену.

ВИКТОРИЯ. Эд! (Машет кистью руки у него перед лицом)

Эдуард вздрагивает и озирается.

ОЛЕГ. Эврика! (Резко возвращается, встает перед Еленой на колени) Прошу руки и сердца! Дай мне шанс сделать карьеру кулинара!

ВИКТОРИЯ. Быть шутом — не твоя роль!

ОЛЕГ. По-моему, двадцать лет я с этой ролью вполне справлялся?

ВИКТОРИЯ. Я полюбила другого человека. Но это не значит, что ты должен жениться на ком попало!

ОЛЕГ. Ты еще меня жениться поучи!

ВИКТОРИЯ. Не время и не место выяснять отношения! И вообще я этого не люблю.

ОЛЕГ. Я выясняю отношения не с тобой! С тобой, кажется, все уже ясно!

ЕЛЕНА. Я не мешаю? Ничего, что я здесь? Ничего, что я у себя дома?

ОЛЕГ. Елена! Да или нет?

ВИКТОРИЯ. Пока ты еще женат!

ОЛЕГ. (Виктории.) Я думаю о будущем! Будущего у меня осталось уже меньше, чем прошлого! Поэтому, я им очень дорожу!... Лена! Я к тебе обращаюсь!

ЕЛЕНА. Ко мне?

ОЛЕГ. Выйдешь за меня замуж или как? Я не понял!

Пауза.

ОЛЕГ. Понял. Не выйдешь! Прости, запамятовал. Ты же грезишь о прекрасной любви! А где уж нам? Тут мы швах! Стало быть, моя карьера кулинара не состоялась!

ВИКТОРИЯ. Эд, уходим!

ЭДУАРД. До свидания!

ВИКТОРИЯ. Ты идешь с нами!

ЭДУАРД. А зачем? Свидетели же нужны только, когда женятся? А разводятся без свидетелей! И потом, мне надо многое обсудить с Леной. Лена, ты не против?

ЕЛЕНА. Я рада тебя видеть!

ЭДУАРД. Мы не виделись чуть больше двух месяцев, но ты изменилась! Не узнаю тебя! И наш дом не узнаю! Вот — на тебе новый халатик!

ЕЛЕНА. Этот халатик ты подарил мне в медовый месяц! Мы из деревни тогда рванули на попутке в Рязань. Целое приключение! И в Рязани купили этот халатик! Просто ты забыл!

ЭДУАРД. Сама путаешь! Помню прекрасно! Тот халатик был ярко-синий и такой свободный, болтался на тебе…

ЕЛЕНА. Он полинял и … стал меня обтягивать…

ЭДУАРД. Он тебе очень-очень!

ВИКТОРИЯ. Эд, мы тебя ждем, между прочим!

ОЛЕГ. (Виктории) Оставь хоть их в покое!

ЭДУАРД. У меня тут есть кое-какие дела! А вы идите! (Елене) Ты хоть вспоминала меня?

ВИКТОРИЯ. Леля, вы тут с ней хоть вспоминали Эда? Например, как он терпеть не может квашеную капусту?

ЭДУАРД. Да при чем тут вообще капуста? Я прекрасно могу есть капусту! (Напихивает себе в рот капусты, с набитым ртом) Вот. Ем! И ничего не случилось! (Зажимает рот рукой и с характерным звуком кидается прочь из комнаты)

ВИКТОРИЯ. (Вслед ему) Ты здесь всего десять минут, а тебя уже рвет!

В подтверждение ее слов доносятся соответствующие звуки. Эдуард возвращается.

ВИКТОРИЯ. Что это тебя на подвиги потянуло?

ОЛЕГ. Может быть, он встретил женщину, которая ждет от мужчин подвигов, а не только того, чтобы ее…?

ВИКТОРИЯ. Так я не поняла, Эд, ты с нами?

Пауза.

ОЛЕГ. Ты все еще не поняла? Я, например, понял. Пойдем, объясню по дороге!

ВИКТОРИЯ. (Олегу) А знаешь что? Мы с тобой сейчас тряхнем стариной! Остановим лифт между этажами… (Завлекающе) И что будет?

ЕЛЕНА. Жильцы будут подыматься и спускаться по лестнице.

ЭДУАРД. В нашем лифте писают собаки.

ВИКТОРИЯ. Мы устроим прощание!

ОЛЕГ. Плавно, переходящее в примирение! Это уже было! Давай-ка, спустимся пешком! Даже не пешком, а бегом! А то опоздаем!

ВИКТОРИЯ. Елена, Эд, у меня предложение. Поехали вместе! Подадите на развод, а потом отметим … на вокзале!

ЕЛЕНА. Твоя забота обо мне не имеет границ. Признательна, но у меня другие планы!

ОЛЕГ. (Виктории) Сама видишь, у них другие планы!

ВИКТОРИЯ. Елена, ты должна знать — мы с Эдом решили пожениться!

Пауза.

ЕЛЕНА. Поздравляю!

ЭДУАРД. Лена, я объясню!

Елена смеется коротко.

ВИКТОРИЯ. Объясню я! Тогда, в восемнадцать лет, Эд изменил тебе со мной.

Елена смеется коротко.

ВИКТОРИЯ. Он тогда бегал за тобой! А ты была такая пошлая недотрога! И мы с тобой поспорили, что любая, кто переспит с ним, легко отобьет его у тебя.

ЕЛЕНА. Я не спорила.

ВИКТОРИЯ. Неважно, с тобой спорила я!

ОЛЕГ. Видишь ли, Витек, это — разница!

ЕЛЕНА. Ну, поздравляю! И тебя, и Эдика! И как тебе ходилось к нам в гости, Виктория? Все эти двадцать семь лет? Ничего не смущало?

ОЛЕГ. Видимо, ее тянуло на место преступления!

ЭДУАРД. У нас с ней за эти двадцать семь лет ничего не было, Лена! Я тебе не изменял!

ОЛЕГ. Какая целеустремленность, Витек! Снимаю перед тобой шляпу!

ВИКТОРИЯ. Предпочитаю, чтоб мужчины снимали передо мной не шляпу!

ЭДУАРД. Виктория, мне надо поговорить с моей женой!

ВИКТОРИЯ. С бывшей или будущей?

ЭДУАРД. Мне надо кое-что сказать Лене.

ВИКТОРИЯ. Для меня это неожиданность. Может быть сначала ты хоть что-то скажешь мне?

ЭДУАРД. Я больше так не могу! Я… Мы с тобой очень разные, Виктория!

ВИКТОРИЯ. Чего именно ты не можешь больше?

ЭДУАРД. Я не могу так жить! Я не такой раскрепощенный, как ты!

ВИКТОРИЯ. Вместе справимся с твоими комплексами!

ЭДУАРД. Я… Я никогда не привыкну к этому…

ВИКТОРИЯ. К чему?

ЭДУАРД. Ну… ну…когда ты в своей телепередаче рассуждаешь о сексе… и… и приводишь в пример… и описываешь…

ВИКТОРИЯ. Нюансы нашей близости? Мы ведь с тобой уже не один раз это обсудили! И ты признал, что ничего нет стыдного в том, что в каждой передаче, я подробно рассказываю, как ты постепенно раскрепощаешься в постели, чему ты научился за неделю, и что мы при этом испытываем.

ЕЛЕНА. Эдик, ты стал секс символом?!

ВИКТОРИЯ. Да, его уже караулят поклонницы, дежурят возле нашего подъезда.

ЭДУАРД. (Орет) Но я не хочу, чтобы Родина была в курсе, как я трахаюсь!!!

ВИКТОРИЯ. Не надо кричать! Я не глухая и, мне кажется, не давала повода для хамства.

ОЛЕГ. Это тебе, Витек, только кажется.

ВИКТОРИЯ. И будь честным, Эд! Ты злишься, потому что я рассказала в передаче о несостоятельности твоего предыдущего брака. Ты сам мне признался, что не спал с Леной два года!

ЭДУАРД. Но в передаче ты заявила, что пять!

ВИКТОРИЯ. Практически это одно и то же!

ЕЛЕНА. Я и не подозревала, что знаменита! Спасибо, Эдик, спасибо, Виктория! А теперь, оба — вон отсюда!

ВИКТОРИЯ. Великий физиолог Павлов, умирая, диктовал студентам свои ощущения.

ОЛЕГ. Так мне еще повезло, что к нашей постели ты не пригласила толпу студентов. А тебе, Эдуард, завидую. Попадешь в учебники! Помчались, Витек, а то опоздаем на развод!

ВИКТОРИЯ. Разведемся в пятницу!

ОЛЕГ. И я до пятницы все еще буду твоим мужем?

ВИКТОРИЯ. Двадцать лет ты гордился тем, что мой муж.

ОЛЕГ. Вот и тема для твоей следующей передачи!

ВИКТОРИЯ. Леля, Эд! Нам втроем надо обсудить наши проблемы!

ЭДУАРД. Лена, я должен тебе все объяснить!

ВИКТОРИЯ. А Лена объяснит в свою очередь, чем неделю занималась с Лелей!

ОЛЕГ. Прекрати меня называть, как пупса!

ЭДУАРД. Ничего не хочу знать!

ВИКТОРИЯ. Страус! Вечно прячешь голову в песок!

ЭДУАРД. Все прощаю! Лена, клянусь, никогда не попрекну!

ЕЛЕНА. Что вы за люди? Я вас выгнала! А вы даже не заметили этого! (Хватает швабру) Вон! Вы слышите? Вон!!!

ЭДУАРД. Лена, начнем с начала! У всех бывают ошибки! (Увертывается от швабры.) Я — дурак! Я — дурак!

ЕЛЕНА. Немножко мазохизма тебя облагораживает!

ЭДУАРД. Лена, ты заехала мне по плечу!

ЕЛЕНА. И немножко садизма тоже!

Олег хохочет.

ЕЛЕНА. (Опускает швабру) Ну, что мне вас, дустом, что ли?

ВИКТОРИЯ. Полная победа добродетели над пороком! Как все просто! Тебя, Эдичка, наверное, принес аист. А тебя, Леночка, нашли в капусте! В квашеной!

ОЛЕГ. А ты, Вика заброшена из космоса с целью сексуально просветить население нашей Родины!

ВИКТОРИЯ. Очевидное отрицать вы не станете — без секса прекратится жизнь на планете!

ОЛЕГ. Но у нас в стране пока так — чем секса больше, тем детей рождается меньше!

ЭДУАРД. (Орет) Я не хочу участвовать в дискуссии! Я хочу остаться наедине с собственной женой! Это можно понять?

ВИКТОРИЯ. Понять твой энтузиазм довольно трудно! Ведь в итоге двадцати семи лет жизни с ней, ты едва не впал в кому от скуки!

ЭДУАРД. Потому что таких, как я, обламывают такие, как ты! Зачем вникать в нюансы ее души, зачем пытаться понять самого себя? Зачем трудиться каждый день и каждый час, кропотливо выстраивая отношения? Зачем биться над собственным несовершенством? Когда все так просто! Ни дня без новой позы в постели… Хотя, почему в постели? В лифте, в такси, на эскалаторе метро в час пик, на люстре, в уличном сортире… Выполним и перевыполним план по количеству оргазмов на душу населения! Догоним и перегоним Америку! Все — в профессионалы порнухи! Превратим планету в один большой бордель! Кто не с нами — вон из рядов раскрепостившегося человечества! Ах, что-то у нас не получается, у всех поголовно, тютелька в тютельку, как в эротическом кино. Ничего! Сначала будем все врать друг другу, авось подтянемся, авось сумеем! Скоро секции разведем по сексу, соревнования будем устраивать, а там, глядишь, и до олимпийских игр до… до… до… (Машет рукой.) Доберемся!

ВИКТОРИЯ. Браво!!! А ты не подумал, зачем это все надо лично мне?! Зачем я борюсь за тебя? За то, чтоб тебе было хорошо? Чтоб ты стал полноценной личностью?

ЭДУАРД. Подумал! Крепко подумал! И додумался! Такие, как ты, борются за власть! В политике, в религии все распределено. Бороться за власть опасно! Надо изобрести новое поле для битвы! Секс! Прекрасная идея! Касается всех! Можно пролезть повсюду! В воспитание детей, в семейную жизнь, в проблемы старости, в творчество, в науку, в мораль, в нравственность, в психологию, в политику… Создадим новую религию, создадим заповеди, создадим кумиров, свою музыку, свое искусство, свою мораль… И вот, пожалуйста, уже есть сексуальные знаменитости, есть лидеры и шестерки секса, есть идеологи! А тех, кто против, объявим закомплексованными и неполноценными! Откроем на них охоту!!!

ВИКТОРИЯ. Кто тебя напугал? Так боишься секса, что готов отказаться от него вообще? Елена, ты победила! Но поздравить вас обоих, увы, не с чем!

ЕЛЕНА. Уйдите отсюда все!

ЭДУАРД. Лена, я… позволь остаться!

ЕЛЕНА. Нет.

ЭДУАРД. Ты не можешь простить меня?

ЕЛЕНА. Я… я не обвиняю… Все к лучшему. Но… но… я не хочу жить без любви!

ОЛЕГ. (С искренним интересом) А что такое — любовь? Ты хоть приблизительно представляешь себе, без чего ты не можешь жить?

ЕЛЕНА. Я знаю, что почувствую это!

ОЛЕГ. (Хватает Викторию за руку и тянет) Виктория, прочь отсюда! Скорей, еще не все потеряно, мы еще можем успеть!!!

ВИКТОРИЯ. (Не без кокетства). Успеть — что?

ОЛЕГ. Развестись! (Пытается увести ее)

ВИКТОРИЯ. (Очень задетая, горячится.) Да, ребята, нет среди вас Евы и Адама! Никто из вас не рискнет вкусить от запретного плода!

ОЛЕГ. Витек, может просто не стоит насильно впихивать эти незрелые запретные плоды всем без разбора? Многие же просто давятся!

ВИКТОРИЯ. И картошкой давились, когда Петр Первый приучал к ней Россию! И картошку высмеивали и проклинали! А все ж удалось ее впихнуть! А то бы до сих пор хлебали прокисшую тюрю! Кончилось время всепоглощающей жертвенный любви! Никому и никогда уже не удастся реанимировать повсеместную добродетель и дуэли из-за прекрасных дам! И нечего рядиться в обветшалые доспехи! Вишневые сады проданы, вырублены и уже не отыскать ту землю, где они произрастали! И еще вопрос, — а были они вообще, эти вишневые сады? Вы боитесь жизни, боитесь самих себя, прячетесь от правды! Ваши дети будут смеяться над вами, над вашими карнавальными идеалами! А я уже смеюсь! (Демонстративно смеется и резко выходит.)

ОЛЕГ. (Разводит руками.) Что есть истина? С детства любимое мной полотно великого художника Го! (Уходит.)

Пауза.

ЭДУАРД. Лена, что у тебя с ним было? Это серьезно?

ЕЛЕНА. Для него — очень! Радикулит. Растирала водкой, ставила грелки!

ЭДУАРД. А в Армении?

ЕЛЕНА. А в Армении — шашлыки!

ЭДУАРД. Попробуем начать с начала?

ЕЛЕНА. Наконец-то дожила! Два мужчины претендуют на мою руку и сердце! И какие разные мужчины! Один страдает, что его бросила жена и ищет во мне понимания, поддержки и утешения! Другой страдает, что сам бросил жену и опять же ищет во мне понимания, поддержки, утешения! Какой трудный выбор передо мной! И какой заманчивый выбор!

ЭДУАРД. Мне, действительно тошно! И ты мне нужна!

ЕЛЕНА. Из меня плохая сестра милосердия! Нынче меня манят иные дали!

ЭДУАРД. Это все из-за Олега?

ЕЛЕНА. А что? Ты вызовешь его на дуэль? И будете стреляться с пятнадцати шагов?

ЭДУАРД. Набью морду! Воспользовался случаем, чтобы…

ЕЛЕНА. Мужчина, который бьет морду сопернику — это не мужчина моей мечты!

ЭДУАРД. Ты выбрала его?

ЕЛЕНА. Никого не выбрала, потому что… потому что…ты уж прости, Эдик, потому что, выбирать не из кого.

Это сон, который снится каждому из наших трех героев то «врозь, то переменно».

Раз сон, то все в дымах и тумане. А видно — хвост самолета с красным флагом СССР и одно крыло с двумя сигарообразными двигателями, на каждом из которых по два винта. Вообще-то должно быть ощущение, что самолет здесь весь целиком, просто видим фрагмент его. В финале картины увидим еще и кабину пилота.

Видим высокий трап. И небо над самолетом, как зеркало.

На верху трапа Елена. Она роскошна. В романтическом старинном платье, дыша «чем-то там и туманами», сея любовь и поклонение, стоит на ветру, как воплощение женственности, тревожащей и манящей. Стоит себе и вдруг откуда-то в руках у нее возникает мобильник.

ЕЛЕНА. (По мобильнику, кричит.) У меня есть самолет! У меня есть самолет! Доченька! У меня есть самолет! (И исчезает в тумане, как видение)

Олег и Эдуард, одетые обычно, внизу у трапа. Смотрят вверх.

ГОЛОС ЕЛЕНЫ. Олег! Самолет и твой тоже!

ОЛЕГ. А я тут при чем?

ЕЛЕНА. Я продала секрет приготовления Суфле из тресковой икры и купила самолет. Скоро во всем мире мои икорные кубики вытеснят крабовые палочки! Но ты ведь тоже участвовал в…! (Напевает мелодию Суфле)

ОЛЕГ. (Подымается по трапу, подхватывает мелодию, но тут же резко себя обрывает и останавливается на середине трапа) Совсем немного.

ГОЛОС ЕЛЕНЫ. Что значит — немного? На сколько процентов?

ОЛЕГ. Процентов?

ГОЛОС ЕЛЕНЫ. Уступаю тебе за это двадцать процентов акций.

ОЛЕГ. За что?

ГОЛОС ЕЛЕНЫ. За то, что ты вовремя появился в моей жизни.

ОЛЕГ. Елена! (Взбегает до конца по трапу и тоже поглощается туманом)

ГОЛОС ЕЛЕНЫ. И тебе, Эдуард, тоже двадцать процентов.

ЭДУАРД. Я не собираюсь жить у тебя на содержании.

ГОЛОС ЕЛЕНЫ. Ты имеешь право на долю в этом самолете.

ЭДУАРД. За что?

ГОЛОС ЕЛЕНЫ. За то, что ты меня вовремя бросил!

ЭДУАРД. Ты предлагаешь мне стать рантье? Проедать девиденты от двадцати семи лет супружеской жизни? (Поворачивается и идет прочь от трапа)

ЕЛЕНА. (Теперь она сидит на нижней ступеньке трапа в том самом халатике из Рязани.) Эдик!… Я предлагаю вместе работать. Если тебе интересно. Этот милый древний ТУ-104 еще крепкий, еще послужит нам! Здесь будет ресторан! Вот и пригодились мои знания по химии. Я создам новые рецепты!

ЭДУАРД. (Возвращается к ней странною нереальною походкой) Елена…

ЕЛЕНА. Да?

ЭДУАРД. Мы… тут… с Олегом… посовещались… И… мы… в общем… Олег, я все правильно излагаю?

ОЛЕГ. (Возникает рядом.) Все точно!

ЭДУАРД. (Елене). В общем, ты поняла, да?

ЕЛЕНА. (Сильно волнуется.) Я? Нет! Не поняла!

ЭДУАРД. Не поняла?

ЕЛЕНА. Увы!

ЭДУАРД. Странно. Ну… не знаю, как еще сказать?... Олег, чего ты молчишь? Чего я один говорю?

ОЛЕГ. В общем, мы с Эдуардом, во всем признались друг другу. Вот так.

Пауза.

ОЛЕГ. (Елене). И как ты на это смотришь?

ЕЛЕНА. Я? Смотрю? На что?

ЭДУАРД. На то, что мы оба… Я все правильно говорю, Олег?

ОЛЕГ. Все точно!

ЭДУАРД. В общем… мы…

ОЛЕГ. Пожалуй, любим тебя!

ЕЛЕНА. (Серьезно.) Спасибо! И я вас люблю!

ЭДУАРД. Нет, но ты должна выбрать из нас одного, кого-то…

ЕЛЕНА. Не могу.

ЭДУАРД. Я… я знаю, что виноват… и… я это чувствую… и я совсем иначе отношусь к тебе, чем… чем… в последнее время… Ты понимаешь это?

ЕЛЕНА. Если ты имеешь в виду последние двадцать семь лет, то у меня никаких обид на тебя нет и не было!

ОЛЕГ. Елена, будь же великодушна! Эдуарду трудно говорить об этом! Но только я один знаю и понимаю, как он тебя любит! Эдуард, ничего, что я встрял?

ЭДУАРД. Да, да, пожалуйста, у тебя лучше получается!

ОЛЕГ. Он любит тебя так, что это просто опасно для его жизни! Я вынужден следить за ним, потому что он жутко рассеян и думает только о тебе, ничего вокруг вообще не замечает. Он может элементарно попасть под машину в любой момент! О такой любви только в опере поют! Ты будешь счастлива с Эдуардом!!!

ЭДУАРД. (Поспешно.) Прости, перебью! Елена, ты даже не представляешь себе, как…любит тебя Олег! Он… он всегда скрывает свои чувства и… шутит, но я — то знаю… Лена, если выйдешь за него, у тебя будет муж, который всю жизнь будет молиться только на тебя! (Спохватывается). Да, вот так вот… в принципе.

ОЛЕГ. Спасибо, Эдуард! Я никогда этого тебе не забуду!

ЭДУАРД. Да… Ты… ты хороший друг…

ОЛЕГ. Да… И ты… друг… В общем, да.

ЕЛЕНА. (Справившись с волнением.) Но теперь… теперь я совсем не представляю себе, кого из вас выбрать!

ОЛЕГ. Но мы оба просим… выйди, пожалуйста, замуж за кого-нибудь из нас!

ЕЛЕНА. Только за кого именно? Вот вопрос!

ЭДУАРД. Выбери! Только обдумай, как следует, пожалуйста, не торопись!

ОЛЕГ. Да уж, пожалуйста, не торопись!

ЭДУАРД. Но и не тяни!

ОЛЕГ. Да, не тяни… пожалуйста…

ЕЛЕНА. Не могу! Вы нравитесь мне оба!

ОЛЕГ. То есть, ты могла бы выйти замуж за любого из нас?

ЕЛЕНА. Может быть… Вы — лучшие мужчины в моей жизни!

ЭДУАРД. Что же нам делать? Посоветуй!

ОЛЕГ. Подсказала бы… Намекнула бы, что делать?

ЕЛЕНА. Я даже не знаю, что делать мне!

Пауза.

ЭДУАРД. Лена! Я написал стихи… Я прочту?

ЕЛЕНА. Ты? Стихи? Конечно, прочти!

ОЛЕГ. Мне — уйти?

ЭДУАРД. Ни в коем случае! (Протягивает ему листок.) Может быть, ты прочтешь? Это будет лучше.

ОЛЕГ. Это не будет лучше!

ЭДУАРД. Хорошо. Я сам… Посвящаю тебе, Лена… В смысле стихи… Стихи очень плохие… Я писал стихи… перед нашей свадьбой, но тебе не показывал… Но те я потерял… Те были лучше… А эти… я сейчас сочинил… Я читаю, да?

ЕЛЕНА. Да…

ЭДУАРД. В общем, я читаю?

ЕЛЕНА. Я жду.

ЭДУАРД. Да?

ЕЛЕНА. Жду!

ЭДУАРД. Очень плохие стихи, но искренние… «Я помню…»… Может быть банально, но искренне…

ЕЛЕНА. Не прерывайся!

ЭДУАРД.

(От себя) Понимаешь, рифм не хватало, я повторяюсь, но я же не поэт, зато искренне.

ЕЛЕНА. Продолжай, продолжай…

ЭДУАРД.

Пауза. Все молчат.

ЭДУАРД. Ну вот… в принципе, это все… пока… неважные стихи, да?

ОЛЕГ. Стихи? Стихи сильные! Это — да! Меня лично очень впечатлили!

ЭДУАРД. Да?

ЕЛЕНА. Да. Я потрясена, Эдуард! Я… У меня не хватает слов…

Олег резко отходит, подымается на трап, останавливается на середине… и… поет… на итальянском… он поет странную серенаду… она состоит из разных, очень знакомых фраз из известнейших арий, романсов, песен… Он поет мощно, красиво, без сопровождения музыки… Уже сумерки, он поет и смотрит на небо, на котором загораются звезды… Он поет с отчаяньем и страстью…

Елена уже на самом верху, в кабине пилота. Теперь на ней очень элегантный красивый модный костюм. Все, как положено; перчатки в тон, и сумка в тон… И сама она в тон. Елена встает, потом садится, снова встает, садится в кресло пилота и сидит.

Мужчины исчезают в тумане.

ЕЛЕНА. (Громко.) Проверить рули! Запустить двигатель! Прошу разрешения на взлет!

И вдруг раздается грохот, как от мотора грузовика, но гораздо сильней.

Винты на двигателе начинают вращаться в разные стороны.

Вращаются с бешеной скоростью.

Грохот переходит в ровный гул.

ЕЛЕНА. Лечу! Лечу! Лечу!

Россия. Лес. Лиственный. Осень. Желтые, красные, бурые листья вверху, внизу и между небом и землей. Рябина. Упавшее гниющее дерево. На нем — опята. С небес, удаляясь, прощальные крики гусей.

Олег и Эдуард сидят на поваленном дереве. Эдуард в плаще с капюшоном. Олег в куртке. К дереву прислонены два ружья. Эдуард вскрывает бутылку водки. Олег протирает очки.

ЭДУАРД. Двадцать лет увлекаюсь охотой. С перерывами… с большими перерывами… Но это не важно. В сравнение с тобой я фактически профи. И тебя безусловно застрелю. Вот что мне не нравится. Понимаешь, уже не дуэль получается, а смертная казнь какая-то. А кто я такой, чтобы приговорить тебя к смертной казни, да еще самому привести приговор в исполнение?

ОЛЕГ. Смертная казнь у нас заменена пожизненным заключением.

ЭДУАРД. Пожизненное заключение я тебе организовать не могу.

ОЛЕГ. Не расстраивайся. Новичкам везет! К тому же я вчера весь день проторчал в тире. И вечером, уже перед самым закрытием, все-таки попал.

ЭДУАРД. Попал куда?

ОЛЕГ. В мишень.

ЭДУАРД. А точнее?

ОЛЕГ. В девятку.

ЭДУАРД. Результат неважный. Почти промазал.

ОЛЕГ. Все-таки попал в круг.

ЭДУАРД. Случайность не считается.

ОЛЕГ. Это не случайность. Если бы я с утра попал, то была бы случайность. А я попал после шести часов тренировки. С каждым выстрелом я совершенствовался.

ЭДУАРД. Это смешно. Я не могу стоять шесть часов и ждать, пока ты в меня попадешь.

ОЛЕГ. Ты во много раз крупнее мишени.

ЭДУАРД. Но ты в мишень попал всего один раз.

ОЛЕГ. А мне и надо один раз.

ЭДУАРД. Вот. Ставлю бутылку. Попади!

ОЛЕГ. Она же полная!

ЭДУАРД. Не тревожься. После твоего выстрела ничего с ней плохого не случится.

ОЛЕГ. Все же доля риска есть. Давай сначала выпьем! А то сыро. Хуже сырости для моего организма нет ничего.

ЭДУАРД. (Разливает водку в высокие одноразовые стаканы, передает стакан Олегу.) Ну… выпьем молча… Оба знаем, за кого пьем! Молчание, молчание…

ОЛЕГ. Да, оба знаем. Молчание… молчание…

Чокаются и выпивают.

ОЛЕГ. Я привык пить мало, а закусывать много.

ЭДУАРД. (Срывает гроздь рябины и протягивает Олегу) Заешь рябиной!

ОЛЕГ. Она добавляет рябину в квашеную капусту. Больше никто на свете не кладет в квашеную капусту рябину. Она — Моцарт в кулинарии.

ЭДУАРД. Все! Хватит! Вот бутылка! Стреляй! Если промажешь, никакой дуэли! Я не согласен быть убийцей!

ОЛЕГ. Бей первым, Эдик!

ЭДУАРД. Бутылка одна!

ОЛЕГ. Отнюдь! У меня в машине запасная!

ЭДУАРД. Но тренироваться надо тебе!

ОЛЕГ. Я и потренируюсь. Вторым!

ЭДУАРД. Хорошо. Заодно берданку проверю. Еле выпросил у дяди. (Берет берданку, осматривает, заглядывает в дуло.) Когда я был маленьким, она валялась на чердаке. И мы, дети, с ней играли. Странна жизнь!

ОЛЕГ. (Нервничает.) Осторожнее!

ЭДУАРД. Не заряжено. (Вгоняет патрон.) Поглядим. (Целится в бутылку, примеряется так и эдак.) Хорошее ружье, пристреленное. (Предлагает Олегу) Давай?

ОЛЕГ. Ты уж начал, так уж и сам…

Эдуард стреляет и удовлетворенно рассматривает издали результат выстрела. Олег всматривается туда же, снимает очки, протирает и снова смотрит.

ОЛЕГ. Попал?

ЭДУАРД. Задел. Теперь ты.

Олег разворачивается и пробежкой прочь.

ЭДУАРД. Куда?

ОЛЕГ. Так за другой бутылкой.

ЭДУАРД. А чем тебе эта не угодила?

ОЛЕГ. Так ты только что в нее стрелял?

ЭДУАРД. Я аккуратно.

ОЛЕГ. Так она что, не пострадала?

ЭДУАРД. Да вон стоит!

ОЛЕГ. Где? У меня в пасмурную погоду зрение вообще никуда. (Направляется к бутылке).

ЭДУАРД. Да не маши руками! Собьешь! У тебя перед носом.

ОЛЕГ. Вот она! Нашел! Давай ружье!

ЭДУАРД. (Подает ему ружье) Ты отсюда стрелять собираешься?

ОЛЕГ. Отсюда я ее хотя бы вижу!

ЭДУАРД. Тебя осколками порежет. (Отводит его подальше)

ОЛЕГ. Стоп! Это предел! Еще шаг назад, и она недосягаема для моего зрения!

ЭДУАРД. Это ж с какого расстояния ты предлагаешь нам стреляться?

ОЛЕГ. С пятнадцати шагов. В русской классике все приличные люди стрелялись с пятнадцати шагов. Я проштудировал. Не спалось сегодня что-то, и я почитал. Пятнадцать шагов — для меня идеально. У меня ведь сильная близорукость.

ЭДУАРД. А у меня дальнозоркость.

ОЛЕГ. Это возрастное.

ЭДУАРД. Мы ровесники.

ОЛЕГ. В сущности, у меня ведь тоже по большому счету дальнозоркость.

ЭДУАРД. Только что утверждал — близорукость.

ОЛЕГ. И продолжаю утверждать. Моя дальнозоркость выражается в том, что уменьшается моя близорукость. С пятнадцати шагов вижу практически идеально. Вон дерево. До него есть пятнадцать шагов?

ЭДУАРД. Смотря, как шагать. Я бы прошагал не больше восьми.

ОЛЕГ. Я прекрасно вижу, что это дуб.

ЭДУАРД. (Показывает на дерево) Вот это?

ОЛЕГ. Дуб.

ЭДУАРД. Клен.

ОЛЕГ. Все равно с пятнадцати шагов я легко попаду в него.

ЭДУАРД. Тогда — огонь!

ОЛЕГ. (Целится) Та-ак… Вот эта пипочка должна заполнить эту ямочку…

ЭДУАРД. Грамотно! Молодец! Мушку держи по центру целика. Прямая линия должна проходить через три точки — мушка, целик и цель.

ОЛЕГ. (Вертит ружьем) Сейчас, сейчас…

ЭДУАРД. (Отскакивает, чтобы не попасть под прицел) Чего ты крутишь ружьем?

ОЛЕГ. Дуб потерял.

ЭДУАРД. Клен!

ОЛЕГ. Все равно потерял.

ЭДУАРД. Вот, я встану рядом с кленом. Ориентируйся на меня.

ОЛЕГ. (Целится.) Отойди от греха!

ЭДУАРД. (Отходит и приседает.) Курок-то взведи! Не волнуйся!

ОЛЕГ. Я не волнуюсь. Просто мне не нравится стрелять в этот дуб. Он тут вообще не при чем. Почему он должен страдать?

ЭДУАРД. Клен!

ОЛЕГ. Тем более. Дуб ты мой опавший… Стреляю! (Стреляет, но выстрела нет.) Не понял? Осечка?

ЭДУАРД. Зарядить забыли!

ОЛЕГ. Профессионал!

ЭДУАРД. (Вынимает из кармана целлофановый пакетик с патронами и протягивает Олегу.) Заряжай сам!

ОЛЕГ. Легко! (Внимательно рассматривает берданку)

ЭДУАРД. (Берет двустволку, разламывает, вставляет патрон, Олегу) Делай вместе со мной, делай, как я!

Олег тоже разламывает ствол, пытается вставить патрон.

ЭДУАРД. Переверни патрон! Не надо нам было пить до этого!

ОЛЕГ. Но после этого кому-то пришлось бы пить в одиночку. (Защелкивает ствол.) И вообще, не говори под руку! И следи за своим дулом!

Эдуард отходит в сторону. Олег долго целится и так, и эдак, встает на одно колено, передумывает, хочет подняться, но не может разогнуться.

ЭДУАРД. Что с тобой?

ОЛЕГ. Радикулит. Скрутило. Мне это не мешает.

ЭДУАРД. Мне мешает! Не буду стреляться с инвалидом!

ОЛЕГ. (Согнувшись в три погибели.) Прекрасно! Я доволен! Мы ведь с тобой договорились — кто откажется, тот проиграл!

ЭДУАРД. А тебе не приходит в голову, что мы делаем глупость? Она должна выбрать сама!

ОЛЕГ. Ты от дуэли отказываешься?

ЭДУАРД. С чего ты взял?

ОЛЕГ. (Медленно осторожно распрямляется.) Скажу больше. Она наверняка уже выбрала. И эта дуэль разобьет ее сердце! Мы оба целимся в ее сердце!

ЭДУАРД. Значит, отказываешься ты?

ОЛЕГ. (Выпрямился, наконец) Никогда!

ЭДУАРД. И кого она, по-твоему, выбрала?

ОЛЕГ. Настоящий мужчина молчит об этом.

ЭДУАРД. По-моему, ты намекаешь…

ОЛЕГ. Заметь, я этого не утверждал. Ты подсознательно чувствуешь, но боишься истины!

ЭДУАРД. Не пожелай жены ближнего своего! Это прекрасная, прекрасная заповедь! Она ничуть не устарела! Вот — вечная истина!

ОЛЕГ. И это говоришь ты!

ЭДУАРД. Не судите, да не судимы будете! В конце концов, я твою жену вернул! И никакого урона тебе не нанес! Для нее это просто спорт! Я был один из многих!

Олег резко отбрасывает ружье и бросается на Эдуарда. Рукопашная.

ОЛЕГ. Подонок! Мерзавец! Ушел, так уходи! А не бегай туда-обратно! Никто по тебе не плакал!

ЭДУАРД. Козел? Чего лезешь в чужую жизнь!

ОЛЕГ. Что ж ты за двадцать семь лет не полюбил? А теперь приспичило? Разрушитель!

ЭДУАРД. Без тебя разберемся! Ублюдок!

ОЛЕГ. Бабник ползучий! Я тебя сейчас сделаю! (Теряет очки) Стоять!

Эдуард замирает.

ОЛЕГ. Техническая пауза! Очки подберу и продолжим! (Ищет в траве очки, шарит рукой) Сейчас, сейчас… я тебя целым не отпущу…

ЭДУАРД. Инвалид недоделанный, еще возникает… Ну, где твои очки? (Тоже начинает искать.)

Оба ползают и шарят руками, пока не сталкиваются лбами. Смотрят молча в упор друг на друга.

ЭДУАРД. (Устало, без злости) Вот объясни. Почему у нас, у русских, даже, если задумана дуэль, обернется все равно непременно мордобоем?

ОЛЕГ. (Садится на траву.) Я… Я… Честное слово, не могу без нее … Честное слово!

ЭДУАРД. Ты… послушай… Ты с твоим радикулитом на мокрой земле не сидел бы… Что же делать? Ну, какая дуэль? Кровь, боль… Искалечим друг друга… Еще, кто-то кого-то убьет, не дай Бог! Неужели ты думаешь, что она будет счастлива с убийцей?

ОЛЕГ. Мы же с тобой все обдумали! Все выверили! Она не узнает!

ЭДУАРД. Она почувствует! Дикость! Дуэль — звучит красиво, но дико убивать друг друга… даже из-за женщины!

ОЛЕГ. А чем искупить нашу вину перед женщиной? Вина так страшна и велика, что чем, кроме крови и смерти? Чем?

ЭДУАРД. Не стреляться же все-таки?

ОЛЕГ. Именно стреляться! Троянская война была из-за женщины!

ЭДУАРД. Ну, женщина женщине рознь…

ОЛЕГ. Вот ты мне объясни. Вот, если, говоря высоким слогом, добродетель обесценивается, то отчего же тогда и разврат становится так мелок, пошл и скучен? Порок, он что — просто паразитирует на добродетели? И, если добродетель чахнет, то и порок вырождается? И куда тогда вообще мужику податься? Русский мужик — дурак. Ему бы добродетель холить и лелеять, на руках бы носить! И тогда порок, в борьбе за выживание, расцветет ярким дурманящим цветом! И тогда мужику есть между чем и чем метаться, есть, где грешить и где каяться… А ты как чувствуешь?

ЭДУАРД. Я? Я чувствую, что так сразу не разберешься… вот ты говорил, у тебя… в машине…

ОЛЕГ. Да! Это — да! Необходимо! А то вот и дождик начал накрапывать… (Уходит)

ЭДУАРД. (Громко) Да, вопрос очень философский и даже интересный. Кто виноват? И что делать?

ОЛЕГ. (Возвращается с бутылкой) Если появляется женщина, которая страстно хочет любви и приемлет только любовь, и не боится, и не просит, и полна отваги ждать и внимать судьбе, то я понимаю древних греков. Из-за такой женщины и мировая война может разразиться!

ЭДУАРД. (Берет у него бутылку и откупоривает) А что делать нам? Что делать нам сейчас? Завтра? Что нам делать?… (Разливает по стаканам) Вот ответь мне — кто виноват? Я прожил с ней двадцать семь лет, мы вырастили дочь… Много-много дней вместе… Что-то же происходило? А вспоминать не тянет… Вернее, я все помню, но не тянет вспоминать… И только одно…Я стоял перед ней на коленях…И видел, у нее была такая вздувшаяся шея, она чем-то болела тогда, свинкой, кажется…И была такая некрасивая, несчастная… А я стоял на коленях, как на краю пропасти… А над ее головой — солнечный зайчик, как… осколок нимба, понимаешь? Кстати, с тех пор, я чего-то не замечал солнечных зайчиков… Куда они подевались? Может, с солнцем что-то стало не так?... И вот сейчас, когда я ее потерял, вдруг вижу, что в ней свет… Значит, без меня в ней свет, а при мне — угас… Из-за меня — угас…Но мне-то этот свет в ней нужен позарез… Кто тут виноват? И что делать?

ОЛЕГ. И спросила Кроха: «Что такое хорошо, что такое плохо?» Что делать? Мы прожили двадцать лет… И вспомнить есть что…И есть, что забыть. Скучно не было! Но возвращаться к ней не хочу! Она, как туннель… Бежишь, бежишь, а света в конце туннеля не было и нет. Что делать?

ЭДУАРД. Давай выпьем!

ОЛЕГ. За что выпьем?

ЭДУАРД. Давай за нас! Чтоб как-то все образовалось, что ли?

ОЛЕГ. За нас!

Выпивают.

ОЛЕГ. Давно не пил без закуски. А, может, это все наваждение. Вот, если взглянуть объективно?

ЭДУАРД. Взглянуть куда?

ОЛЕГ. Вот, если объективно?

ЭДУАРД. Я согласен! Но объективно — куда?

ОЛЕГ. На Елену! Не возражаешь?

ЭДУАРД. Я? Я возражаю!

ОЛЕГ. Понимаю. Но пойми в свою очередь! Ты — бывший муж! Я подчеркиваю — бывший.

ЭДУАРД. Я возражаю!

ОЛЕГ. Но объективная реальность такова.

ЭДУАРД. И все равно я возражаю.

ОЛЕГ. Я принимаю твои возражения. Подойдем с другой стороны.

ЭДУАРД. (Бдительно) Я потерял нить. Подойдем куда?

ОЛЕГ. Все к той же Елене.

ЭДУАРД. К Троянской?

ОЛЕГ. И к той и к другой!

ЭДУАРД. Я снова потерял нить. Мне нужна только одна.

ОЛЕГ. Мне тоже. Что в ней особенного?

ЭДУАРД. Все особенное!

ОЛЕГ. А конкретно?

ЭДУАРД. Она — порядочная женщина.

ОЛЕГ. Согласен! Тогда, давай с ней дружить!

ЭДУАРД. Я готов!

ОЛЕГ. И я готов дружить! Но взглянем объективно. Она не молода!

ЭДУАРД. Но и мы не мальчики!

ОЛЕГ. Мужчина, как хорошее вино, чем старше, тем ценнее.

ЭДУАРД. Да-а? Но до каких-то пределов?

ОЛЕГ. Сейчас мы не об этом.

ЭДУАРД. Я снова потерял нить.

ОЛЕГ. Следи внимательней! Она не молода. И она далеко не красавица. Сейчас мы с тобой сцепились… В конце концов кто-то ее добьется…

ЭДУАРД. Кто?

ОЛЕГ. Не важно, кто именно…

ЭДУАРД. Именно это и важно!

ОЛЕГ. Не теряй нить! Начнутся будни… и все станет так обыкновенно.

ЭДУАРД. Ты думаешь?

ОЛЕГ. Уверен. И ты лично все это уже пережил!

ЭДУАРД. Я ухватил нить. К чему ты все это?

ОЛЕГ. В сущности, в ней ничего особенного! Допустим, ты добьешься ее. И что? Ты ведь уже прожил с ней двадцать семь лет! Неужели теперь, когда она постарела и подурнела, она стала тебе так уж необходима? Это в тебе просто ревность и чувство соперничества… И неужели из-за этого ты хочешь связать себя с этой женщиной? Ты подумал о последствиях?

ЭДУАРД. Нет. (Думает.) Ты прав во всем!

ОЛЕГ. Значит, ты отказываешься от Елены?

ЭДУАРД. Я?! Нет!

ОЛЕГ. Но в этом же нет никакой логики!

ЭДУАРД. Да, логики совсем никакой. Спасибо тебе!

ОЛЕГ. За что?

ЭДУАРД. За то, что ты отказался от Елены!

ОЛЕГ. Я? Нет!

ЭДУАРД. А-ааа… логика?

ОЛЕГ. Что ж, логика?… Высший довод заурядности. Может быть, для нас лучше страдать и никогда не достигнуть?

ЭДУАРД. Я… страдаю… даже очень…

ОЛЕГ. И я страдаю…(Оживляется) Смотри, смотри! Солнечный зайчик!

ЭДУАРД. Где? Где?

ОЛЕГ. На дубе!

ЭДУАРД. А дуб где?

ОЛЕГ. Да вот же дуб… ну, который клен!

ЭДУАРД. Вижу!

Оба стоят и смотрят.

ЭДУАРД. Я хотел задать тебе важный вопрос.

ОЛЕГ. Задавай! Отвечу!

ЭДУАРД. Очень важный!

ОЛЕГ. Я жду!

ЭДУАРД. Забыл!

ОЛЕГ. Сосредоточься!

ЭДУАРД. Я пытаюсь… Напрасно, мы так быстро выпили!

ОЛЕГ. Не переживай! В машине есть еще! Сгонять? (Подымается и, охнув, согнувшись, бредет к машине)

ЭДУАРД. Погоди! (Подходит к нему) Вспомнил!

ОЛЕГ. Молодец! Давай!

ЭДУАРД. Ты меня уважаешь?

ОЛЕГ. Да. (Обнимает его.)

ЭДУАРД. И я тебя уважаю! (Тоже обнимает его)

ОЛЕГ. Я тебя очень уважаю!

ЭДУАРД. И я тебя уважаю.

ОЛЕГ. Просто очень-очень уважаю тебя!

ЭДУАРД. Но кто виноват?

ОЛЕГ. И что делать?

И пространство заполняется дымом. И мы уже не видим Олега и Эдуарда, а только слышим это их беспрестанное «Что делать? Кто виноват?»

И вдруг они возникают с противоположных сторон. Словно ставшие выше ростом, с прекрасной осанкой, в белоснежных рубашках со свободно отпущенными воротниками и с кружевом на манжетах… И медленно сходятся, спокойно подымая старинные резные пистолеты…