главная страница
поиск       помощь
Горланова Н.

К вопросу о свежести севрюги

Библиографическое описание

Дорогие знатоки! Как вам удавалось это?... Ну, ЭТО САМОЕ! Сдавать экзамены по истории КПСС? Мой муж завалил, но об этом чуть ниже.

Грешным делом хочется сочинить, что Курлакова в юности гармонировала со своей фамилией (урл-урл и что-то в голосе еще...). Но не стану выдумывать. Голос был бесцветный. Читала она в универе эту самую историю КПСС. Красавица с тяжелым биополем: воздух в аудитории сворачивался в трубочки, и нечем дышать... Однако похожий на Бельмондо Райзман просил отделять котлеты от мух, котлеты — отдельно... Грудь Курлаковой — плотная и тяжелая, плотная и тяжелая (он перефразировал слова Винчи о луне). А история КПСС, плотная и тяжелая, сама по себе. В общем, бюст Курлаковой вызывал интерес у Гарика Райзмана вне зависимости от унылости Лондонского съезда РСДРП. Этот съезд и стал причиной провала на экзамене, когда муж пришел к Курлаковой уже в третий раз.

Мой муж мало того, что считал: истории не существует (возможен ряд различных реконструкций события), так еще вместо СОЦИАЛИЗМ говорил КОТЛОВАНИЗМ, потом — развитой КОТЛОВАНИЗМ и далее: КОТЛОВАНИЗМ с человеческим лицом. Платонова он начитался еще в застойные времена. Но на экзамене искренне пытался что-то как-то близко к тексту учебника... но проговаривался, получал свою "пару", а у нас уже родился сын, и я представляла, что стипендия горит синим пламенем, как алкоголик-крепостной у Коробочки. И даже в деканате поговаривали, что исключат Букура... пора, мол!

Райзман предлагал спасти: он пойдет к ректору — недавно ведь делал ИМ большое панно, а ОНИ потеряли ноги, так вот он эти ноги делал снова — бесплатно! Может он теперь за те ноги попросить голову! Друга спасти... Райзман сидел у нас в общежитии, они с мужем пили элеутерококк, причем мы дали гостю расписку, что он не умрет. Элеутерококк тогда был очень дешев, умереть Гарик, конечно, не умер, но оплел ногой ножку стула и заявил:

— Если хотите приблизиться к истине, то... — тут он упал вместе со стулом, но не понял этого, продолжая говорить: — Сейчас я скажу новое слово!

— Изрони, — поощрил его муж, одеваясь, чтобы проводить друга.

— Ленин — э — презирал все человеческое, у него ко всему классовый подход (ТОГДА ОБ ЭТОМ НИКТО НЕ ГОВОРИЛ, ЗАМЕТЬТЕ!) А Сталин его грибками отравил — э — кажется... как простого свекра у Лескова — э...

Проводив друга, муж вернулся с распухшим носом, который мне все равно не живописать, поэтому перейду к речи мужа:

— Этот римский нос прошел десятки поколений... — бормотал он, шатаясь перед зеркалом, — Римский легионер оказался в Дакии. В дикой... Куда дальше-то от родины! Нет, в тридцать девятом году двадцатого века Сталин вышлет молдаван на Урал... кто мог ожидать для римского носа такого поворота?

То есть он пытался выдать свой распухший нос за обмороженный уральским морозом. Разве Молдавия называлась Дакией? — спросила я. Ну да, там жили дако-фракийские племена — до римлян. Потом Сталин папу в Губаху выслал... хм-хм... О, нос!... Тут я наступила решительно, и муж сдался: все смущенно рассказал.

— Иду обратно — под аркой кто-то кричит: "Товарищ Букур! Товарищ!" Это хулиганы на Курлакову напали. Ну пойми... я сам знаю, что стерва она, но... как мужчина я должен? — он виновато набряк.

— Должен, должен! — взвизгнула я восхищенно. — Умница! Теперь-то она тройку тебе поставит, все-таки ты спас ей жизнь.

Ну, жизнь — это сильно сказано, но шапку ее норковую он точно спас, и муж подробно стал расписывать: хулиганы стояли втроем, как на картине Васнецова-Шишкина: "Три богатыря-три медведя" (он спьяну как-то так выражался). Илья Муромец занес руку: "УЖО!" Добрыня-Никитич вынимает меч из ножен: "УЖО ПОРА!" и был там Алеша Попович, который всем своим видом говорил: "УЖО ПОРА У... ВАТЬ".

Ну, не дыши ты мне в затылок, отойди, русопет, ревнитель русского языка! Ничего я не имела в виду, кроме слова "уматывать", то есть сматываться! Поди к своим пряслам и весям!...

— Знаешь, Курлакова мне в конце руку пожала по-коммунистически: "Спасибо, товарищ Букур!"

— Все, значит, поставит тройку, — пророчествовала я.

Ума не переложено, как говорят в народе, было у нас тогда. Курлакова и на четвертый раз поставила ему двойку. На следующий день уже висел приказ об отчислении Букура из числа студентов. Снова у нас сидел Гарик и защищал-таки Курлакову. Мол, программа есть программа, она — Курлакова — не может рисковать своей карьерой... Логично с ее стороны

— Логично? — взвизгивала я. — Слава логично мог бы рассудить, что у него семья, не стоит рисковать и ввязываться в драку...

Тут моя подруга, дочь историка, привела еще пример из жизни Сталина, когда он с Литвиновым в Англии оказался. Литвинов куда-то отошел, а на Сталина напали английские мужики, приняв его за штрейкбрехера. Плохо могло б все закончиться для Сталина, да Литвинов вовремя подоспел — он знал английский, в отличие от Сталина, все объяснил английским рабочим про съезд РСДРП... Так что Курлакова заветы Сталина чтит свято: Иосиф ведь после уничтожил дочь Литвинова... и вообще...

А что такое севрюга, и как ее едят? Я только знаю из Чехова, что бывает она одной свежести — первой. Но никогда не видала. Можно было б прочесть о севрюге в энциклопедическом словаре, да мы его продали, потому что вечно денег не хватает.

Гарик Райзман ходил тогда обедать в обкомовскую столовую, проскальзывая сквозь милиционеров, у которых даже рубашки подмышками не промокали от пота — они как-то рассеянно сопротивлялись Райзману. Да и он был раскованным, как вода, а не скованным, как лед. Кстати, в обкомовскую столовую он ходил из принципа. Сам признавался: кусок в горло там ему не лез. Брал один салат и через силу забрасывал его в организм. Когда же некто написал на стене обкомовской столовой: "После вкусного обеда вытри руки о соседа", свалили на Райзмана. И Курлакова лично пришла на факбюро тогда. После ее пламенной речи наш маленький оппозиционер с треском вылетел вон из университета. Несмотря на его талант художника-декоратора, пятерки по всем предметам и еще такое важное обстоятельство, что папа его — лучший в Перми кардиолог, ревматолог и пр. Сумасшедший, похожий на Бельмондо дворник университета с тех пор имел больше возможности для пространных бесед с Гариком возле гаража. Они с ним говорили о буддизме, о бюсте Курлаковой, о бюсте Горького, который стоял у входа и тоже смахивал на Бельмондо. Я помню, как Райзман доказывал, что в еврейской фамилии окончание "ман" — не самое плохое, обычно в интеллигентных семьях оно бытует. У торговцев обычно "нер", а уж самое — конечно — лучшее окончание — "ий"!... У евреев польского происхождения, это все аристократы... Еще помню, как унесло купюру у продавщицы мороженого на Перми-2 — аж на железнодорожную насыпь подняло эту красненькую купюру с Лениным, и вот Ленин бьется высоко в кустах колючего шиповника, а мороженница кричит:

— Мужчины! Молодые люди! Помогите!

И Гарик один внял ее воплям, полез за этой десяткой, при этом пальцы в кровь изранил. Сумасшедший дворник, окончивший философский факультет Свердловского университета, потом повторял: конечно, там Ленин изображен, но в то же время Гарик как мужчина должен был... Ах, Гарик-Гарик, он никак не может разделаться с подвигами, чтобы начать подвижничество, Гарик Райзман — такой безвольный человек...

Следующим подвигом Курлаковой была комиссия по проверке филфака. Конечно, оказалось, что в библиографии дипломники не всегда ставили на первое место труды Маркса-Ленина-Брежнева. Тут сорвалась любимица и лидерша факультета Д-ва, которая могла несколькими нейронами выработать любое убийственное противоядие.

— А у вас, Курлакова, много ли было цитат из трудов классиков марксизма — в вашем дипломе? — спросила она на партбюро.

— Ну! — без обертонов, ровно, ответила Курлакова. — Я же у вас писала диплом, то есть была под растлевающим вашим влиянием.

Вот так, учитель — ученику, а ученик — учителю. Обменялись мнениями. Курлакова в самом деле закончила филфак, а уж потом сочинила диссер про руководящую роль КПСС во время "отмечания юбилея Перми", кажется... После этого партбюро Д-ву оттуда попросили... а Курлакова, наоборот, сильно пошла в гору. По общественной лестнице. Впрочем, точные сведения сейчас уже невозможно добыть. Истории ведь не существует! И попробуй докажи, что Курлакову повысили именно после того, как она заклеймила Д-ву... Она выдаст вам свою реконструкцию события: как раз защитила докторскую диссертацию, вот и стали выдвигать ее... наверх... Ее реконструкция будет такой не из-за количества прошедшего времени, а скорее — из-за качественных перемен. Иначе говоря, дело не столько в том, что наш сын вырос, влюбился и по утрам в зеркале ощупывает свой романский носище, а в том, что рассусоливает он не о безжалостности сталинского захвата Молдовы, а о том, что пора дать Молдове воссоединиться с Румынией, а ведь Румыния — это Романия, то есть земля римлян, и если логично рассуждать, то...

Райзман отрастил бороду, стал похож на Солженицына и баллотируется то в Верховный Совет СССР, то — РСФСР. А встретились все мы на похоронах того самого Знаменитого Историка, с дочерью которого я дружу до сих пор. Помните, она еще сравнивала Курлакову со Сталиным, отомстившим Литвинову... Панихида была в университете, и я не без содрогания прошла мимо того общежития, где в свое время мы маялись — словно тронули на теле души незаживающую коросту, которая вообще-то не болит, но если тронешь... и вдруг муж указал мне на женщину в свитере-морде, так мы называли импортные штуки (морда тигра на всю грудь, а глаза — на сосках точно!).

— Она что: не видит, как рифмуется морда тигра с ее лицом! — ужаснулся муж.

— Да вы что — не узнали ее? Это же Курлакова, — подсказал наш знакомый дворник, который давно уже не дворник и не сумасшедший, а известный журналист известной антикоммунистической газеты. Он стал тоже похож на Солженицына: даже брови зачесаны книзу-то ли жизнь ему так их зачесала, то ли сам по утрам расчесочкой...

Райзман, конечно, тотчас вступил в наш тихий разговор:

— Если хотите приблизиться к истине, то сейчас лекции Курлаковой — э — студенты провожают аплодисментами. Так она культ личности разоблачает! Мне это мешает... если б она не перестроилась, я б ее давно смог... убрать из вуза.

Как?! Разоблачает культ личности? Но все-все ее неопубликованные поступки пропечатались на лице этой женщины! — бормотал мой муж, когда мы ехали в одном автобусе на кладбище.

Кстати, о севрюге. На поминках тогда была красная рыба. Помню — тесно, народу множество, а с краю стола ныряет и ныряет чья-то рука: то кусок красной рыбки у меня унесет, то у мужа — кусок пирога. Мы обернулись: старушка неизвестная. Она все время приговаривает: "Пенсия у меня маленькая, да и в магазинах нет ничего". Может, та красная рыбка — это и была севрюга?

— Нина, севрюга — не красная.

Вскоре после этого Курлакова организовала столовую (во время голода конца 89-го). В той же самой обкомовской столовой могли бесплатно откушать жертвы застоя. Но Райзман отказался от пригласительного билета и снова прорывался сквозь милиционеров, что было уже совсем не трудно, ибо милиционеры — те же самые, и вот однажды Гарик к нам приходит в гости, видит у младшей дочери игрушку: заводной утенок гоняется за мушкой-мошкой, но они лишь кажутся отдельно сущими, потому что мошка приделана на проволочку и утенок должен вечно за нею гоняться. Как Райзман за Курлаковой, бросает мой муж, преподающий иврит (почему-то захотел да и выучил). И Гарик вдруг берет один урок — алеф, бейт, гимел и т.д. Потом — еще и еще.

Он уезжает в Израиль. Нам казалось: первое письмо он напишет дворнику-журналисту, хотя они в последние годы были скорее конкуренты на выборах, чем друзья. Ну, а второе письмо — нам пришлет, но это уже мания величия в нас играет. Но почему-то первое письмо как раз получили мы: Гарик схлестнулся в Тель-Авиве с бюрократами, понял, что обречен на борьбу, плюнул и переехал в штаты. Из штатов вскоре тоже поступило известие: знакомые ездили в гости и встретили Гарика... с плакатом на улице, возле магазина "Меха". Он выступал против убийства животных. Причем песцы разбегались прямо с шубы, превращаясь в живых (плакаты он и в России делал классные!).

Говорят нынче, что мультфильм Гарика на эту тему (защита животных) принес ему немалые деньги, и все-таки утенок и мошка, сказала я, выслушав эту живописную концовку. Он обречен на борьбу! Выросший здесь, ненавидевший обкомовскую столовую, без борьбы уже не может. Муж меня поправил: зато там его порывы стали человечнее, хотя и кажутся... мелкими, что ли. Борясь с Курлаковой он мог дойти до терроризма, а там...

И вот вдруг на днях приходит от Гарика посылочка с детскими вещами. Был там и подарок для дворника-журналиста-антикоммуниста (не знаем что — в коробочке розового цвета). Я пошла передать коробочку и застала в доме демократа четыре сорта шоколадных конфет! Это когда голод 90-го года достиг такой степени, что мою знакомую избили в "Диетическом" магазине! Она осмелилась просить вторую банку сметаны — у внучки, мол, день рождения, надо испечь торт. Ее избили, а банку разбили, при этом осколок порезал ей руку до кости! Потом еще в эту кучу из сметаны и осколков ее бросили, и никто не помог ей подняться, хотя у бедняжки сделался сердечный приступ. Сами продавцы уж помогли — подняли и отпоили валидолом в подсобке.

— Жаль, севрюгу мы уже всю съели, — сказал мне хозяин дома, по-солженицынски щурясь. — Сегодня первый день поста, тебе бы как раз рыбки, по-русски так.

— Да откуда же все это: конфеты, севрюга?! закричала я.

— Отоварили нашу газету, вместе с обкомом, облисполкомом... в обкомовском буфете! Мы ж теперь влиятельные. Дали сгущенку, тушенку, сыр. Севрюгу я уже называл. И конфет четыре сорта.

Мне пытались до этого внушить, что купили демократов с потрохами, но я не верила (провокация КГБ против антикоммунистов, думала)... а тут... он, вроде, даже и гордится этой севрюгой! Так и будет бедная моя родина перекидывать небольшое количество имеющейся севрюги из одного кулака — в другой? От коммунистов — к анти-... А они пишут в своей газете, что борются с КГБ, волнуются за народ, а сами первым делом хватают, что повкуснее?! Мои дети без сладкого уже годы и годы. Люди, многоглаголющие о любви к народу, любят сладкое...

— Вы же теперь не все станете публиковать в своей газете! Вами уже манипулируют... Вы сначала подумаете: если это напечатаем, то в следующий раз севрюги не видать...

Я ушла, даже не посмотрев, что именно прислал Гарик своему бывшему товарищу. На сердце запеклось... запеклась обида...

— Доживем ли мы до полной победы над коммунизмом? — воскликнул мой муж, выслушав все про эту севрюгу.

И был в его вопросе тоже остаток коммунизма: желание полной, ПОЛНОЙ победы, окончательной, так сказать. А разве нужно это? Пусть будет в обществе два-три процента сторонников коммунизма (или два-три их поселения). Зачем полной-то ждать победы? А так уж нас воспитали. Бедный Гарик!...

— Мама, мама! — сказал тут сын — студент университета. — Все к севрюге пристроились, а ты еще чему-то удивляешься... Может, и тебе — пока не поздно — пристроиться? Я вот знаю, что точно поздно: искать отца Гарика Райзмана. У Курлаковой плохо тут было с сердцем, так именно его ей посоветовали найти. Но он давно в штатах...

А муж стал вдруг говорить, что не все антикоммунисты под Солженицына "делают" себе лицо. Иные — под Буковского, иные — на себя похожи. Вот на последних-то — вся надежда...

 

литературоведение культурология литература сми авторский указатель поиск поиск