ШТУРМАН ЗВЕНА

Ольга Голубева г. Саратов

В те тревожные дни 1941 года в военкомате, куда пришла Оля Голубева, было полно людей. С котомками за плечами стояли юноши и пожилые мужчины. Они ждали разрешения выехать добровольцами на фронт.

— Вам куда, девочка? — спросил делопроизводитель.

— Хочу на фронт.

В комнате раздался смех. Усатый мужчина подошел к Оле и по отцовски заботливо с легкой иронией произнес:

—Вот видишь, дочка, дом, — указывал он на детский сад— иди, поступи туда работать и воюй с ребятишками, пока мы возвратимся.

Голубева молча дождалась своей очереди, подала военкому пакет с документами и, получив желаемый ответ, дерзко сказала:

— Надеюсь, что теперь я встречусь с вами, дорогие товарищи-мужчины, на передовых позициях.

С большим нетерпением Оля стала ждать повестки из военкомата.

Вместо вызова ей пришло сообщение о том, что отправка девушек-добровольцев на фронт пока прекращена. Голубевой пришлось поступить в институт на актерский факультет. Учась, она вместе с тем не теряла веры выехать на фронт. Ее желание осуществилось в январе 1942 года. Олю Голубеву зачислили в авиачасть мастером по электрооборудованию на самолете "ПО-2".

Начались напряженные дни боевой учебы. Девушки-добровольцы изучали материальную часть, готовились к боям. Среди них образцы в учебе показывала Оля. Она день и ночь изучала электрооборудование. В мае 1942 года вместе с полком Голубева уехала на фронт. Она стала готовить самолеты к вылетам, с волнением провожала подруг на выполнение боевых заданий и с тревогой ждала их возвращения. Постепенно её всё сильнее обуревало желание самой летать на выполнение боевых заданий к беспощадно мстить немцам за поруганную землю. Без отрыва от "производства" Голубева решила изучать штурманское дело. В течение нескольких месяцев она не досыпала, работая быстрее и урывая часы для учебы. В августе 1943 г. у нее приняли зачёты по штурманской подготовке.

— Теорию знаешь хорошо. Не подкачай на практических полетах, — говорил ей штурман полка.

Голубева сделала всего лишь три тренировочных полета, после чего командир допустил ее к выполнению боевых заданий. И вот уже более года она водит свой ночной бомбардировщик за линию фронта, под зенитным обстрелом, в лучах прожекторов отыскивает цель и метко сбрасывает бомбы. На ее боевом счету — около 450 вылетов.

О мужестве и штурманском мастерстве этой девушки — комсомолки можно судить даже по одному из первых боевых вылетов. К цели самолет вела летчица Алцыбёева. С ней седьмой раз шла бить врага штурман Голубева.

За линией фронта около важного объекта немцы открыли по экипажу сильный зенитный огонь. По небу бороздили яркие лучи больших прожекторов. Казалось, нельзя было пробиться на запад через эту стену огня и света. Но экипаж продолжал идти к цели. Как только немцам удавалось поймать самолет в лучи прожекторов, летчица маневрировала и вырывала машину из объятий прожекторов. Штурман не переставала вести ориентировку, сообщала курс и предупреждала её, где рвутся снаряды и с какой стороны ближе лучи прожекторов. Временами машину подбрасывало вверх и кидало в сторону, близко проносились огневые трассы. С большим трудом и умением экипаж вышел из опасной зоны, отыскал свою цель и метко ее поразил.

На аэродроме техник насчитал в самолете восемь пробоин: две из них были в кабинах летчика и штурмана. В ту же ночь Ольга Голубева отлично выполнила второе боевое задание. О силе и эффективности бомбового удара этой девушки — воина можно иметь представление по одному из последних вылетов.

С вечера легкие бомбардировщики получили задачу — бомбить скопление немецкой техники. Как всегда, штурман гвардии старшина Голубева вдумчиво и старательно подготовилась к вылету и вместе с гвардии лейтенантом Парфеновой вылетела на выполнение задания.

Линия фронта осталась позади. Казалось, на территории противника все спало мертвым сном. Нигде не было видно даже маленького огонька. Голубева всматривается в населенные пункты и в те места дорог, где проходят реки. Вот вспыхнул и сразу потух маленький луч, затем вспыхнул и второй, третий, четвертый...

Летчица повела самолет на боевой курс. Голубева засекла место, где чаще всего мигали огоньки, и сбросила туда весь бомбовой груз. Внизу сразу вспыхнул большой пожар.

На другой день наземное командование сообщило о том, что в районе Н. ночной бомбардировщик взорвал склад с горючим. В тот же день гвардии старшине Голубевой командир вручил вторую правительственную награду орден Славы III степени.

— На вид стрекоза, а как до драки — львица, — поздравляя Голубеву с наградой, сказал заслуженный в боях командир.

А домой матери было послано "Похвальное письмо".

Уважаемая Мария Лукьяновна! Ваша дочь Оля награждена третьей наградой орденом Славы III степени за отличное выполнение боевого задания. В одном из боевых вылетов она разбомбила склад горючего. Оля смелая, отважная и дисциплинированная девушка. Мы гордимся такой комсомолкой. Мы благодарны Вам, Мария Лукьяновна, за воспитание дочери, преданной патриотки нашей Родины.

С приветом — комсорг полка Хорошилова.

Сейчас говорят, что ПО-2 горел секунд 10-15. Не знаю. Мне казалось, что это была вечность, когда объятый пламенем падал на землю самолет. Я представляла, как огонь лизал лица девчонок, как на них горела одежда — и содрогалась от ужаса. В одну из ночей один за другим сгорело четыре самолета. Вошла я утром в школьный класс, где для нас были поставлены нары, а там... Там подряд восемь пустых спальных мешков. А вечером тебе надо лезть в кабину и лететь туда же, где горели твои подруги.

Помню на аэродроме царила тревога: не вернулись три экипажа. Через некоторое время послышался неровный гул мотора. В предрассветной дымке мы увидели приближающийся самолет. Казалось, он вздрагивает и шатается. Он шел на посадку рывками, будто проваливаясь, будто вела его неумелая рука летчика. Однако самолет сел на три точки, как надо, а потом беспомощно запрыгал, накренился и остановился. Мы бежали к самолету. Он стоял с прострелянными крыльями, с растрепанным, покореженным хвостовым оперением, а в кабинах — неподвижные тела летчиц. Бросились к кабинам. Затормошили Катю Олейник и Олю Яковлеву. Ольга приоткрыла глаза, слабо сказала:

— Задание выполнено. —И потеряла сознание.

Их окровавленных и почти безжизненных с трудом вытащили из кабин и отправили в госпиталь. С аэродрома никто не уходил. Все ждали третий не вернувшийся самолет. Но ожидания тщетны. Время истекло. Таня Макарова и Вера Велик так и не вернулись. Горящий самолет Макаровой упал недалеко от линии фронта.

Неправильно было думать, что прошлое остается лишь воспоминанием. Мне кажется, прошлое так же материально, как и настоящее.

Мы потеряли в войне 22,3 миллиона человек. Таков итог. Потери и страдания людские безграничны! А самое страшное — это дети на войне. Их страдания не забыть никогда.

Летом 1942 г., отступая, мы подъезжали к городу, где надеялись немного передохнуть. Въехав в город, мы порадовались мирной картине: на скамейках в скверах сидели пожилые женщины, а около них играли дети. Мы еще не успели ни напиться, ни достать хлеба, как небо вдруг почернело от внезапно появившихся фашистских самолетов. Бомбежка продолжалась несколько минут и этого было достаточно, чтобы превратить город в руины. По улицам бежали, не зная куда, дети и отчаянно звали: "Мама! Мама! Мамочка!" Они падали, спотыкаясь о трупы, вскакивали, измазавшись в крови, и снова бежали, взывая к помощи и милосердию. Многие оставались лежать на земле, раненными или убитыми. Растрепанные женщины с обезумевшими глазами бестолково метались по улицам, выкликивая имена своих детей.

Мы выбрались из города, над которым уже висели немецкие парашютисты. А за окраиной лился поток людей. Они шли по дороге и прямо по полю и казалось, что вслед им бегут даже деревья.

Немецкие самолеты повисли над этой толпой и буквально "утюжили" все пространство. Потом они улетели и наступила ужасающая тишина. Она была страшной, та тишина, потому что многие так и не поднялись с земли, потому что над степью стоял несмолкающий стон и плач.

Я бежала к дороге, когда услышала странный писк. Я приостановилась, огляделась. У куста в луже крови лежала лицом вниз женщина. Она опиралась на локти рук, а из-под нее доносились странные звуки. Они привлекли внимание и моих спутников. Подошли. Перевернули мертвую женщину и увидели маленькую девочку. Мертвая мать прикрыла своего ребенка! Мы взяли с собой эту девочку...

В Белоруссии во время нашего наступления мне пришлось как-то приземлиться у сожженной деревеньки, которую только что отвоевали у фашистов. И тут у самолета появились три мальчика и девочка. Босые, в рваных рубашонках. К горлу подкатил комок, на глаза навернулись слезы, когда они рассказывали о своих бедах. У девочки фашисты повесили и отца и мать, а ее приютила соседка.

— А у меня папка на фронте где-то, — сказал самый младший из них, — а маму... маму немцы убили.

— Партизанка? — сочувственно вырвалось у меня.

— Не-е. Как уходить, так и убили. Они пороли меня, что воду им не принес, а мама вырвала меня. "Беги!" — крикнула. Я утек, а ее...

— У-у... Проклятые! — сказал старший мальчик. — Вырасту. Стану летчиком и всех фашистов поубиваю. — Он ласково поглаживал крыло самолета.

Мы не имеем права ничего забывать. Но наша память не только в поклонении мрамору, бронзе, Вечному огню. Памятники нужны живым. Как ориентиры в жизни. Ориентиры нравственности, чести, патриотизма. Они нужны тем, кто до сих пор во сне ходит в атаку и кому не дают спать старые раны. Моя однополчанка Мери Авидзба семь лет после войны была прикована к госпитальной койке. Тяжелейшие операции с трудом поставили её на ноги. Какой бой она вела сама с собой, со своей болью на протяжении 40 лет — никто у нее в школе, да и во всем Сухуми не знает. А сколько таких людей вокруг нас! Память — это зов сердца, это внимание и забота о каждом, кто жизнь не жалел, чтобы защитить свою Родину.

Последние годы меня все чаще и чаще тревожит чувство вины. Вины за ненаписанное, упущенное, стершееся в памяти. Меня одолевают ненаписанные рассказы и неописанные герои.

Война осталась в нас навсегда — болью старых ран, тяжестью неизвлеченных осколков, обжигающей сердце памятью о погибших. До сих пор, случается, что во сне я лечу над линией фронта и зенитки рвут небо вокруг. На нас лежит груз ответственности перед теми, которые не вернулись, и перед теми, кто остался жив.

Но справедливо и то, что не разглядишь огней впереди, если позади тебя темно. Позади тебя — огонь, зажженный дедами, отцами — он освещает тебе путь.

ЖЕНЩИНЫ РОССИИ — КАВАЛЕРЫ ОРДЕНА СЛАВЫ. М., Издательский центр МОФ «Победа — 1945 год», 1997.
Публикация i80_22