Москва
Региональная общественная организация
«Женщины и информация»

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ВОЖАТОЙ ПИОНЕРСКОГО ОТРЯДА ВОЕННОЙ ПОРЫ

Мое детство и юность прошли в школе № 156 Ленинградского района г. Москвы. Школа — типичная постройка середины 1930-х годов: четырехэтажная, из красного кирпича, но в то время она возвышалась среди маленьких деревянных домиков окраины столицы и строящихся зданий Московского авиационного института. В клубе института для ребят нашей школы было создано много кружков художественной самодеятельности, спортивных секций. Помню, я ходила в танцевальный кружок, занималась гимнастикой, играла на простеньких инструментах в оркестре, который почему-то мы называли «шумовым». Некоторые мои одноклассники после окончания школы поступили учиться в авиационный институт. А я стала пионерской вожатой, что и определило всю мою судьбу. А случилось это так. В 1943 году, когда мне исполнилось 15 лет, меня приняли в комсомол, и секретарь Ленинградского РК ВЛКСМ, вручая комсомольский билет, спросил меня, какое общественное поручение я буду выполнять. Я ответила: «Буду работать с детьми».

Мои первые дети в отряде были моложе меня на один — два года и почти все были выше меня ростом. В этом я убедилась, когда построила их на первую отрядную пионерскую линейку. В то время мы все находились под впечатлением от героического подвига, который совершила московская школьница Зоя Космодемьянская, школа №201, где она училась, находилась неподалеку от нашей школы. И пионеры моего отряда решили просить разрешения у совета дружины носить имя 3. Космодемьянской.

Эту честь нужно было заслужить. Хорошо помню наши пионерские дела. Шефство над госпиталем, что располагался в здании школы поселка «Сокол». Собирали скромные подарки раненым бойцам, выступали с концертами художественной самодеятельности прямо в палатах. Помню, что сама я читала «Полтавский бой» А. С. Пушкина. Помню до сих пор то чувство нежности, тепла и благодарности, которое исходило от выздоравливающих бойцов. Еще помню, что мы взяли шефство над семьей инвалида Великой Отечественной войны. Он вернулся с фронта ослепшим. У него было двое детей дошкольного возраста. В то время почти все были полуголодны: и взрослые, и дети. В школе детям давали на завтрак крохотные круглые булочки. Мы договорились с ребятами, что один раз в неделю будем относить наши булочки семье инвалида. Он никогда не видел никого из нас, но чувство благодарности выражал игрой на аккордеоне, а ребята сидели и слушали. Мне особенно запомнилось, как он играл вальс «Дунайские волны».

Ездили мы с ребятами работать в совхоз на станцию Юрьев — Польский в пору сбора ягод: малины, смородины. Лакомились, конечно, но и собирали ударно: лучшие сборщики — до нескольких десятков килограмм в день.

Играли в военные игры. Художественная самодеятельность, маленькие спектакли — все было на военную тему.

Так мы чувствовали себя соучастниками той суровой жизни, которую вели взрослые.

После окончания войны я впервые поехала помощником пионерского вожатого в загородный пионерский лагерь «Липки». После окончания школы РК ВЛКСМ направил меня старшей вожатой в школу № 149 города Москвы, где мои пионеры уже играли роли в спектакле о «Молодой гвардии». С ними я дружу до сих пор. А потом — «Артек», учеба в педагогическом институте, аспирантура. Вся жизнь прошла в системе образования.

* * *

В начале 1949 года Евгения Скарандаева приехала в «Артек» в качестве вожатой отряда в дружину девочек, имея уже высокую правительственную награду — медаль «За трудовое отличие», которой она была награждена в 1948 году.