"Бомжи"
Мы приехали в Москву, когда мне было пять лет, потому что мама нашла работу и надо было делать цветоделение для ее новой книги о фольклоре. С вокзала мы позвонили Наташе, маминой подруге, она объяснила, где ее домик, и мы пошли в метро. Но я все боялся прыгнуть туда - на эти зубчики, которые выбегали из-под пола, никак не мог понять, как железная лента превращается в лестницу. Мама поехала вниз и закричала от испуга, что потеряет меня, - тогда я прыгнул, побежал - и свалился, и так покатился по лестнице
, что сам испугался. Потом, когда встал и увидел, что все едут навстречу, то сразу придумал анекдот: “ Вот едут на экскаваторе( я тогда букву “л” не выговаривал) два мужика и один другому говорит: “Давайте знакомиться, я - Борис Ельцин”. - А Ельцин говорит: “А я - Чубайс””. - Мама удивилась, что это я сам сочинил , и записала в свой блокнот,- она вообще всякий фольклор собирает, - но попросила меня больше на лестнице не кувыркаться, даже ради вдохновения.А когда я приехал на Боровицкую и вышел из метро, то увидел Кремль и был ошарашен тем, что он такой красивый. Я его видел на старинных акварелях, на открытках.- А тут вдруг все вокруг него живое, все движется: черные “волги”, милиция с сиренами, люди идут,- а он стоит неподвижно и необъятно... И купола сверкают!..
Церковь святого Антиппы на Колымажном дворе - очень старая церковь в центре Москвы, ее когда-то отдали под хранилище рисунков Музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина. А “Дом причета” этой церкви - тоже очень старый домик рядом, на Малом Знаменском переулке,- но его никто не трогает, хотя он и разваливается, - потому что “памятник архитектуры”. В нем священники жили до Октябрьской революции. Мы тоже там жили целых два года . Очень холодный дом, зимой мы таскали обогреватели из комнаты в комнату, и канализации там не было. А свет и электричество для обогревателей и плиты брали у библиотеки Академии Наук, которая рядом. Наташа рассказывала, что их молодежная община казаков попросила , чтоб правительство Москвы отдало ей церковь Антиппы, чтоб было где молиться “по старинному чину” , - потому что святой Антиппа очень помогает при зубной боли. А правительство церковь не отдало. Тогда они стали служить в “доме причета”, а Наташу назначили сторожем этого дома, и она там жила, а свою квартиру сдавала. И она нас с собой потихоньку от казаков поселила, потому что они приходили только по субботам и воскресеньям, а она работала на трех работах и еще училась в институте богословия, - надо же было кому-то быть в доме. Дом ведь может развалиться, если в нем нет людей...
Прожили мы там недолго, потому что скоро сняли квартиру на станции “Пражская”. Жили мы там очень хорошо, но недолго, потому что наследник хозяина этой квартиры вступил в свои права и захотел сам там жить. Но там было лучше всего на свете! Там был белый-белый снег всю зиму и много горок, с которых можно было кататься на санках и просто на попе, а взрослые на горке все знали друг друга и помогали детям жечь костерочки из мусора, досок и старой травы. А рядом с нашим домом была “ярмарка” - базар такой, где все много и дешево! Мы там мандарины ящиками покупали и кокосовые орехи ели всю зиму. Огромный орех стоил только три рубля и даже маминой зарплаты хватало... Там мы справили мой день рождения, Новый год встретили с елочкой и самодельными игрушками. И мне подарили целое ведро “лего” и красивые книги о Китае! А в новогоднюю ночь до утра во всем районе хлопали и сверкали ракеты и петарды и выли сирены машин, потому что мальчишки пулялись в них снежками. Я все удивлялся, как много в Москве петард! - В Йошкар-Оле на них ни у кого денег нет, там все думают, где только на еду денег достать...
Но вот мы снова оказались в Доме причета, потому что больше некуда было переселяться. Там было ужасно холодно зимой, даже писать про это не хочется, и все это время мы делали вид, что там не живем: на службу к казакам по воскресеньям и субботам приходили с улицы. И все чаще ходили в большие красивые церкви - в “Николу в Студенцах” на Таганке, на Берсеневскую набережную, иногда даже в храм “на Рогожке”,- там везде был теплый деревянный пол и везде служили и пели по старинному чину, низкими голосами и все как один. - Это очень красиво и немного похоже на фольклор, который мама учит петь детей в детском саду.
Слава Богу, что скоро наступила весна !
Ночью перед Пасхой казаки служили вечерню. Я ужасно хотел спать и уже не мог стоять, и все присаживался на скамейку. На полке на алтарной стене стояли иконы старинные: Богородицы и Святителя Николы. И под каждым горела большая свеча. (Наташа сама их отливала на кухне накануне службы в трубочках из испорченной пленки для “цветоделения”, которые мама приносила из разных полиграфических мест.) Потом мама разбудила меня и мы поехали до полночи в церковь Николы в Студенцах на Таганку , на причастие, потому что у казаков не было причастия и священника. На причастии мне дали так много кагора, что я запьянел даже и так обрадовался, что маршировал по церкви кругами... На рассвете мы поехали домой. Приехали - а казаки за столом сидят и говорят нам: “Явились, бомжи!?” А Наташа как хлопнет кулаком по столу, аж рюмки подпрыгнули: “Не смейте обзывать моих друзей! Вы сами что ли коренные москвичи?!” И пока они в трапезной ругались, мы с сашкиной и лешкиной дочками играли в спальне в “лего”. А потом пришла мама и сказала, что скоро мы поедем в Йошкар-Олу, наверно... А потом пришла заплаканная Наташа и принесла мне бутерброды и чай, потому что казаки нас даже за стол не посадили...
Когда мы собирались уезжать в Йошкар-Олу, Наташа сказала маме: “Марин, помой за меня пол в молельной”. А маме надо было срочно бежать и закончить все дела до отъезда. Но еще она была обижена на казаков за то, что нас выгоняют из домика. И тогда Наташа сказала: “Андрей, помой пол в молельной, я сейчас на работу ухожу” . И я вошел в молельную.
Там было много известки и пыли, потому что казаки сломали алтарную стену, только кирпичи вынесли. Я поставил ведро, вынул швабру и стал мыть. Пол мылся хорошо, но мыл я его долго, потому что несколько раз набирал воду и швабра была веревочная, а пол - шершавый: его не красили сто лет. На улице было жарко, а внутри дома прохладно, окна были открыты и кошки норовили все время зайти в молельную вместе со мной. Потом пришел Леша и другие казаки и похвалил меня за то, что я помыл пол. А я сказал
, что мы с мамой сейчас скоро уезжаем... Мы завязали наши большие коробки с книгами и вещами в черный полиэтилен и мама стащила их по очереди вниз по узкой досчатой лестнице,- там внизу так и не было одной ступеньки,- в Крещенье Николе бродячие солдаты прибили ее , а самосвал какой-то при развороте опять сломал,- а казаки ничего прибивать не умели, только все командовали и смотрели, чего у Наташи на кухне есть поесть. Я помог маме стащить сумки, потому что казаки не помогали, только смотрели сверху. Мама поставила коробки на тележку, я взял большую красную сумку и мы пошли в метро.1998 - 2000.