Портрет моего поколения
Это окно за диваном мне всегда не нравилось. Под окном густые кусты сливы, засохшие стебли бурьяна – по ночам какие-то шорохи и стуки доносятся из-за окна и напоминают о нашей бесприютности.
И Алешкина фотография каждый день выглядит по-другому, как будто меняется выражение глаз, чуть-чуть не так сложены губы – наверное, виновато освещение, то самое окно, которое выходит на глухой соседский забор и нечищеную сливу.
Мы всегда гордились Лехой: он сильный, загорелый, неторопливый, основательный – и он наш брат. В прошлом году мы ждали его на Новый год – он приехал на попутках, обветренный, чуть охрипший – он был в тайге, за месяц до семнадцати лет добыл своего первого медведя, - и к нам приехал радостный, щедрый как Дед Мороз, накупил фруктов, и такое счастье было идти с ним на базар, еле успевая за его шагами, предвкушая праздник!
Он все решает сам. Его можно попросить о помощи – и он тут же поможет, не требуя благодарности, просто по доброте, но его нельзя “завести на спор”, спросить: “Слабо?”. Он только улыбнется. Он никогда не пробовал казаться более взрослым, мог слушать, как мама читает мне про домовенка Кузю, очень любил Толкиена и сплел кольчугу “из мифрина” – Саша был в ней на школьной елке; просто он чувствовал себя старшим, значит, отвечал за все. У него большие красивые руки с длинными пальцами, смуглыми и чуткими. Он умеет делать все: лепить пельмени и поставить укол больной собаке, рубить дрова и играть на гитаре. Когда говорят, что современная молодежь только жестокая, бездушная, ни во что не верит, ни за
что не отвечает, я знаю – не все.Наш самый младший братишка Мишка ходит по комнате и, блестя круглыми карими Лехиными глазами, поет: “Воля! И разум!”, и опять: “Воля! И разум!”. Слов нет, воля и разум – это здорово, но так нужны и чуткость, и душа, о которых современный рок говорит не часто.
Скорее бы возвращался Алешка из армии. Мы уберем со шкафа в альбом фотографию в камуфляжной форме и построим свой дом – над речкой, окнами на дальние горы.