Здесь снова можно провести параллель со стихами Анны Ахматовой, точнее - с ее поэмой "Реквием", в которой тоже развивается мотив материнского со-страдания крестной муке сына. Четвертое стихотворение цикла, где с трагической иронией обыгрывается название тюрьмы ("Как трехсотая с передачею, Под Крестами будешь стоять"), предсказывает символику десятого - "Распятие", в котором появляется образ Богоматери, стоящей у Креста с Распятым, и, как у Кузьминой-Караваевой, символизирующий и неизбывное материнское горе и поруганную Россию . Однако необходимо отметить, что в стихах Ахматовой образ Богородицы встречается достаточно редко; "двойники" ее лирической героини имеют другие имена. Автор статьи на эту тему - Г. Цивьян - называет стихотворение "Последняя роза" "списком" таких двойников ("Мне с Морозовою бить поклоны, С падчерицей Ирода плясать, С дымом улетать с костра Дидоны, Чтобы с Жанной на костер опять" ), добавляя

к этому перечню имена Кассандры, Федры, а также Рахили, Мелхолы, Лотовой жены из цикла "Библейские стихи"¹⁴ Во всех этих мифологических и литературных прототипах, с которыми так или иначе сравнивает или отождествляет себя лирическая героиня Ахматовой, присутствует некое инфернальное начало - это ни в коем случае не пассивные жертвы, напротив, - это женщины, сами выбирающие свою судьбу и готовые платить за свой свободный и часто дерзкий выбор любую плату.

Не менее сложными и противоречивыми, чем у Ахматовой, являются представления о "женскости", "женственности" у другой великой поэтессы ХХ века - Марины Цветаевой . Это особая и достаточно сложная проблема. Мы здесь лишь коснемся ее в контексте темы нашей статьи.

Образы христианской мифологии, евангельские реминсценции достаточно часто встречаются в поэзии Цветаевой. Как замечает Ирина Шевеленко: "Цветаева охотно пользуется понятиями христианской онтологии для описания того духовного космоса, в котором живет поэт, да и сама структура этого космоса напоминает своего рода "параллельный мир" христианства. Но всегда нужно помнить о метафорическом смысле понятийных уподоблений, к которым прибегает в подобных описаниях Цветаева."¹⁵

В связи с интересующей нас проблемой обратим внимание лишь на один текст - цикл "Подруга", состоящий из пяти стихотворений и примыкающий к семичастному циклу "Стихи к Блоку", написанному в августе - ноябре 1921 года после смерти поэта. Цикл "Подруга", как указывает комментарий В. Щвейцер написан под влиянием встреч с Н. А. Нолле-Коган, дружившей с Блоком в последние годы его жизни. Цветаева долгое время была уверена, что отцом сына Н.Нолле - Саши, родившемся незадолго до смерти поэта, был Блок.¹⁶ Изложенное выше помогает понять лирический сюжет цикла "Подруга", его связь со "Стихами к Блоку".

Если лейтмотивной в "Стихах к Блоку" является тема одиночества, ухода, смерти поэта ( "переломленное крыло"), то во втором цикле главный мотив - это рождение (Рождество) сына - Воскресение души поэта. Сын, родившийся после смерти отца, уподобляется Христу ("я дитятко твое восславить Пришла, как древле - пастухи"), а его мать - Богородице. "Крылатый" дух поэта не покидает этот мир - он становится крылатым вестником, Святым духом, от которого рождает сына "благословенная в женах " чистая Дева.

В своих младенческих слезах -

Что в ризе ценной,

Благословенна ты в женах!

-Благословенна!

У раздорожного креста

Раскрыл глазочки.

( Ведь тот был тоже сирота,-

Сынок безотчий).

В своих младенческих слезах -

Что в ризе ценной,

Благословенна ты в слезах!

-Благословенна!

Твой лоб над спящим над птенцом -

Чист, бестревожен

Был благовест тебе венцом,

Благовест - ложем.

Твой стан над спящим над птенцом-

Трепет и древо.

Был благовест ему отцом, -

Радуйся, Дева!

В его заоблачных снегах -

Что в ризе ценной,

Благословенна ты в снегах!

- Благословенна!¹⁷

В этом втором стихотворении цикла в женском образе акцентируются такие черты как избранность, непорочность, девственная чистота. Но в четвертой части цикла образ идеальной подруги, спроецированный на евангельский архетип, усложняется: здесь на первый план выходит тема матери, жизнедательницы. Женщина ( ее тело и ее душа ) оказывается как бы хранительницей "святого поэтического духа", она -посредница ("мост") между тварным и небесным, между смертью и жизнью.

Чем заслужить тебе и чем воздать -

Присноблаженная! - Младенца Мать!

Над стекленеющею поволокой

Вновь подтверждающая:- Свет с Востока!

От синих глаз его до синих звезд

Ты, радугою бросившая мост!

Не падаю! Не падаю! Плыву!

И - радугою - мост через Неву.

Жизнеподательница в час кончины!

Царств утвердительница! Матерь Сына

В хрип смертных мук его - в худую песнь!-

Ты - первенцово вбросившая "Есмь"!

Наконец последнее стихотворение цикла вводит еще один мотив, также связанный с образом Богоматери, - это мотив жертвенности, готовности разделить любую - крестную - муку , охранить Друга-Сына материнским защитным Покровом

На крик его : душно! припавшая: друг!

Последнейшая, не пускавшая рук! ..

Та, судороги сцеловавшая пот,

На крик его: руку! сказавшая: вот!....

- В последнюю оторопь взгляда

Рай вбросившая,

Под фатой песнопенной

Последнею славой

Пройдешь - покровенной.

Ты, заповеди растоптавшая спесь,

На хрип его: Мама! солгавшая: здесь!

Нельзя не заметить, что образ Матери, сострадающей Сыну, здесь совмещается с образами девы-невесты ("под фатой песнопенной") и подруги-любовницы, а мотивы, связанные с темой муки и смерти, могут одновременно интерпретироваться как эротические - образы рукопожатья ("сплетенья рук"), объятий ("последнее рядом, Грудь с грудью"), поцелуя, судороги оказываются амбивалентными. Подобную двойственность приобретает и женский образ. Вместе с чертами Пречистой Девы, Богоматери он обладает и чертами грешницы, нарушительницы заповедей, дарящей и сострадание, и чувственную любовь. Но эти мотивы усложняют, а не отменяют ориентацию цветаевской идеальной Подруги Поэта на архетип Богоматери. Заметим однако, что этот образ "идеально-женственного" предстает у Цветаевой объективировано, в третьем лице: это - "она", а не "я", не лирический автопортрет. Если говорить о проблеме "женскости" у Цветаевой в связи с вопросом самоиндетификации, то, конечно, он требует гораздо более подробного анализа цветаевской поэзии и прозы, чем мы можем предпринять в пределах избранной темы

Впрочем, то же можно было бы сказать и о других героинях нашей статьи. Образ Богоматери в их поэзии выражает некоторые очень существенные моменты их представлений об "идеально женском", но далеко не все. Исключением, пожалуй, является Елизавета Кузьмина-Караваева , в поэзии которой (если не принимать во внимание самые ранние стихи сборника "Скифские черепки"( 1912), Богородица, Мать Матерей с абсолютной полнотой воплощает идею женского предназначения.

Данная статья представляет собой лишь некоторые заметки к поставленной проблеме: мы остановились на творчестве только четырех писательниц, рассмотрев наиболее, на наш взгляд, репрезентативные тексты.

Как реализуют себя представления о природе "женского", "женственного", "идеально-женственного" в женской поэзии и прозе ХХ века, с помощью каких мифологических и литературных "двойников", "прототипов" актуализируется эта проблематика в творчестве разных авторов, имеются ли здесь какие-то общие закономерности или нужно говорить каждый раз только об индивидуальном и особенном, - все эти проблемы еще ждут своего решения.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Жизнь пресвятой Девы Богородицы из книги Четьи - Миней. М .,1840

2. См., напр.: Заречная Софья ( Качановская С.А.). Женское о не женском: Несколько слов о Гиппиус. // Женское дело. 1913. N 10. С. 16 - 17.

3. Азадовский К. М., Лавров А. В. З. Н. Гиппиус: Метафизика, личность, творчество. // Гиппиус З. Н. Сочинения: Стихотворения. Проза . Л., 1991. С. 17 - 18.

4. Стихи З. Гиппиус цит. по изд.: Гиппиус З. Н. Сочинения: Стихотворения. Проза. Л., 1991.

5. Евангелие от Луки. Гл. 2. Стих 33.

6. Стихи А. Ахматовой цит. по изд.: Ахматова А..А.. Сочинения в 2-х тт. М., 1990.

7. См.: Федотов Г. Стихи духовные: Русская народная вера по духовным стихам. Paris, 1935.

8. Стихи Е. Кузьминой-Караваевой цит. по изд: Кузьмина-Караваева Е. Ю. Избранное. М., 1991.

9. Кузьмина-Караваева Е. Ю. Святая земля // Кузьмина-Караваева Е. Ю. Избранное. М., 1991. С. 250.

10. Там же. С. 251.

11. Там же. С. 252.

12 Е. Кузьмина-Караваева серьезно интересовалась работами Вл. Соловьева. В 1929 году она опубликовала книгу "Миросозерцание Вл. Соловьева", в которой в частности писала: "Соловьев ищет подтверждения своим мыслям о Софии, о ее значении в православном вероучении и в совершенно другой области. Он обращается к религиозному вдохновению народа в одиннадцатом веке. Вне всякой зависимости от Византии, только на русском севере, стали в то время строиться соборы, посвященные святой Софии, и в них стала появляться таинственная икона: крылатая женщина, сидящая на престоле, а по бокам ее Богоматерь и Иоанн Креститель, над ней Христос и мир небесных сил. Эта икона - икона святой Софии, Премудрости Божией, - не совпадающей ни с Богоматерью, ни с Христом, обличает тайное ведение наших предков, не нашедшее себе никакого словесного воплощения" - Кузьмина-Караваева Е. Ю. Миросозерцание Вл. Соловьева. // Кузьмина-Караваева Е. Ю. Избранное. М., 1991. С. 304.

13. Ср. описание "великой блудницы" в Откровении Иоанна Богослова: "И на челе ее написано имя: тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным" // Откровение святого Иоанна Богослова. Гл. 17. Стих. 5.

14. См.: Цивьян Г. В. Кассандра, Дидона, Федра . // Литературное обозрение.1989. N 5. С.

15. Шевеленко И. По ту сторону поэтики: к характеристике литературных взглядов М. Цветаевой . // Звезда. 1992. N 10. С. 161.

16. Щвейцер Виктория ( при участии А. Сумеркина) Примечания // Цветаева М. Стихотворения и поэмы в 5-ти тт. New-York. 1982.Т.2. С. 352 - 353.

17. Стихи М. Цветаевой цит. по изд.: Цветаева М. Стихотворения и поэмы в 5-ти тт. New- York. 1982.